Страница 34 из 216
— А почему они не здесь? — сердце Гарсиласо быстро забилось. Он понял, что не прочь ещё раз подсмотреть, как будут лечить брата.
— Король в раздумьях, — лицо принцессы Джудиччи стало холодным и чужим, почти как у королевы Дианы. — Гости из-за моря — подданные Восточной Петли, а значит, язычники. Ваш король опасается, что если он примет их помощь — испортит свои отношения со Всевечным.
— Отец говорит, язычники слепы и прокляты. — Предвкушая историю, Гарсиласо забрался на краешек постели рядом с Урсулой. Райнеро уже дал понять, что не опасен. — А они правда без глаз?
Девушка втянула ртом воздух, из-за чего у неё на платье поднялся и опал лиф. Откуда-то Гарсиласо знал, что ему не следовало туда смотреть.
— Достойно сына человека, выбирающего между жизнью наследника и благосклонностью кого-то, кого никто никогда не видел!
Принц моргнул. Её слова были ему непонятны, но кажется, его и отца не похвалили…
— Не живи в стране, где правит ребёнок, женщина или безумец, — продолжала дочь герцога Вольпефорре. Гарсиласо больше не находил её такой уж милой. — Так говорил мне папа.
Гарсиласо отодвинулся. Урсула это заметила и устало улыбнулась.
— Заморские лекари такие же, как ты и я. Просто верят в другого бога. И не в одного, а нескольких. А ещё они умеют лечить так, как не умеет ни один врач Полукруга… В Вольпефорре это понимали. А здесь… Умереть страшно, Салисьо. Но жить у вас ещё страшней.
— Ты хочешь домой?
Принцесса торопливо кивнула, отворачивая лицо. Гарсиласо знал, что Вольпефорре раньше была не герцогством, а какой-то республикой. Там правил какой-то Совет Двенадцати, но пришёл Сиджизмондо Джудиччи и разогнал его. Кто-то покорился ему, а кто-то нет. С тех пор отец Урсулы только и занят тем, что «объединяет вольпефоррские земли под знаком буйвола»*[1]. Ну, так Райнеро сказал.
— Я старшая у папы, понимаешь? — Урсула говорила быстро и держала пальцы у глаз, но вдруг резко опустила руку. Чёрные ресницы намокли от слёз. Как бы брат не очнулся и не решил, что это вина Гарсиласо… — Изотта и Бьяджа, как сказал бы Рануччо, малявки. И дуры к тому же. И отец слишком многого от меня хочет. Он пишет мне гневные письма… Как будто это моя вина, что твой брат лежит бездвижной колодой! — Урсула зажала рот и покосилась на Райнеро. Гарсиласо тоже.
И ничего. Брат был здесь и не здесь.
— Какая я дурная, — эта улыбка Урсулы походила на плач. — Я, конечно, уже полюбила его. Он будет мне любимым мужем несмотря ни на что. Даже если больше не сможет ходить. Но лучше бы смог, иначе ваша семья останется без моего приданого.
— Почему это?
— Потому что мой папочка убеждён, что когда тебе что-то нужно — ты должен прийти и взять это. Твой отец, не зная всей правды, хочет Кротталью и Пертокару[2]*, и Рануччо захочет. Не столько сами земли, сколько покорить их.
— Райнеро это понравится — покорять.
— Да. Ты прав. Твой брат станет воином и великим полководцем, вот увидишь. — Урсула Джудиччи сжала руку Райнеро и закусила нижнюю губу. По бледным щекам побежали слёзы. У Гарсиласо от жалости к ней защипало в носу. — Только бы король Франческо одумался…
— Я скажу ему! — выпалил Гарсиласо, спрыгивая на приступок.
Урсула улыбнулась ему, но внезапно закашлялась и отвернулась.
— Я вас оставлю, — её голос стал хриплым. Стремительно поднявшись, она вышла.
Гарсиласо подобрался поближе к брату, коснулся его руки. Горячая и сухая… Младший принц сжал старшему указательный палец и позвал:
— Райнеро?
Оставшись с ним наедине, Гарсиласо не мог видеть брата таким. Его охватил страх. Пусть Райнеро обзовёт его малявкой, пусть прогонит, но заговорит!
Веки больного вздрогнули. Он сжал и разжал губы, проглотил слюну. Из груди вырвался вздох. Он повернул к Гарсиласо голову. Казалось, брат не сразу узнал его. Взгляд то останавливался, то соскальзывал в сторону.
— Это я. Гарсиласо. — Голос дрогнул, захотелось убежать. Но тут горячая исхудавшая рука легонько сжала его пальцы.
— Не надейся, что я забыл тебя, — Райнеро хотел усмехнуться, но вышло чуть заметное движение уголков губ. — Можешь отжать эту тряпку и положить мне на лоб? Хотя нет, лучше позови слуг.