Страница 176 из 216
Григиам
Прохладная ручка легко коснулась его лба, смахнула пряди, пригладила волосы. Энтони отпустил Изольду во сне, но лишь с тем, чтобы увидеть её наяву. Почему-то не сомневался, это она. С ним. Рядом. Приоткрыл глаза, сощурился от света. Тонкий белый луч стелился через всю комнату. Прочертив след по подбитому мехом покрывалу, ковру, деревянному столику в склянках, он нашёл приют в полном воды кувшине.
— Здравствуй. Я забрала тебя у болезни и больше не отпущу… — Энтони улыбнулся мягкому шепоту, попытался ответить, но смог лишь разлепить истрескавшиеся губы. — Тшш, поспи, ты несколько дней пробыл в бреду.
Влага коснулась рта, обожгла горло, но пить от этого меньше не хотелось. Если бы не Изольда, он и головы бы не поднял. Она просидела с ним несколько дней? Энтони хотел спросить — та погрозила пальчиком. Он вздохнул, покорно прикрыл глаза, но погружаться в сон снова не собирался. Это пробуждение было приятным, и оно стоило того, чтобы им насладиться. Жар убрался из тела, в затылке полегчало, даже вздох дался легко.
— Ты так напугал меня, — Изольда поцеловала Энтони в лоб. — Поспи.
Попытаем удачу? Он высвободил руку из-под одеяла и поймал ручку Изольды прежде, чем она убрала её у него с груди.
— Моему бравому драгуну не терпится завоевать город-другой? — Изольда говорила едва слышно. Этот тихий, нежный голос стал маячком в ночах бреда и забытья. — Лекарь сказал, тебе нужен покой.
— Пока что я доволен и завоеванием этой чудной ручки, — Энтони и сам не мог говорить громко. Таким слабым он не чувствовал себя со времён Лавеснора.
Ясность мыслей приволочила за собой память. Мятеж Оссори, угроза затмения, тени, мёртвая королева, Лоутеан… Что случилось после драки на лестнице?
Энтони повернул голову. Голые каменные стены. Окно узкое, как бойница. Дверь в комнату тяжелая, без замочной скважины изнутри. Птичий замок. Он теперь заключенный? Почему Изольда здесь? И что с Лоутеаном? Тихоня поклялся защищать его и, должно быть, не сдюжил…
— Ты слишком много думаешь для того, кто дважды ранен в голову.
Энтони перевёл взгляд на Изольду. Как он сразу не вспомнил её слова, доносившееся через пелену бреда? Как она, сжимая его руку, читала молитвы? Как не уставала шептать «Люблю тебя, люблю!». Разве заслужил это он после того, как подло и низко с ней обошелся? Изольда не отходила от него в эти долгие дни и ночи и, наверное, страшно утомилась. Пушистые волосы распущены, домашнее платье измято, на плечах та самая накидка из пуха таханийских коз, его подарок.
— Ты голоден? — Её личико озарилось от светлой, хоть и усталой улыбки. — Если отпустишь мою руку, я схожу за обедом.
— Ооо, боюсь, я буду вынужден взять эту ручку в плен, — прохрипел Энтони, целуя прохладные пальчики.
— Надолго?
— Надеюсь, да.
Изольда неуверенно улыбалась, не понимая затеянной им игры.
— Вы уверили меня, прекрасная Изольда, что сердце ваше я завоевал. Теперь я завладел и вашей ручкой.
Проверяя свои силы, Энтони осторожно сел. Головокружение быстро его отпустило. Она испуганно протестовала, пока он слезал с кровати и опускался на одно колено.
— После моего недостойного поведения я не смею настаивать, но обещаю, плен под фамилией Аддерли был бы счастливым.
— Энтони... — Изольда со всхлипом упала на колени, обняла так порывисто, что он с трудом её удержал. Золотистые волосы пахли лекарствами, но Энтони с удовольствием вдохнул этот запах, зарылся в них лицом, поцеловал завиток над ушком. — Вставай, немедленно в кровать, тебе нужно лежать!
— Подчинюсь непременно, но сначала — ваш ответ. Учтите, от отказа я снова забудусь горячкой.
— Разве я могу отказать? Я... давно ждала твоего плена, Энтони Аддерли. — Изольда высвободилась из его объятий, вытерла слёзы.
Давно ждала... Кретин, мерзавец!
— Это «да»?
— Это «да».
Изольда приникла к его губам. Поймать поцелуй, обнять её за талию , справится ли он теперь с этим счастьем?
Голова пошла кругом, колено подогнулось, и Энтони вместе с невестой повалился на бок. От несильного удара об пол многострадальную голову укололо тысячей игл.
— Энтони! Тебе больно? Тебе нельзя было вставать, глупый! Давай, обопрись. — Изольда вилась над ним встревоженной голубкой.
К своему удивлению, Энтони услышал, как смеётся:
— Это мне расплата за твоё долгое ожидание! Спокойно, твой будущий муж всё ещё жив и даже может сам подняться. Не волнуйся, любимая, прекрасная Изольда, из лап смерти ты меня уже вытащила.
Он, тем не менее, позволил ей усадить его в кровать и укрыть одеялом. Слабость отступила, не дождётесь, в его жизни больше не будет нытья, примочек, тягостных часов на софе… Джон Далкетт был прав, семья дарит силы, пускай и зарождается в тюремных стенах.