Страница 172 из 216
Райнеро оскалился и клацнул немалыми зубами, Хенрика отдёрнула руку и расхохоталась.
— Ты пришёл сюда днём, а моё доверенное лицо в университете не доложило мне, что ты укрывался там. Это такой бездарный побег, и Оссори вот-вот тебя хватится и пробьёт мои стены? Головой.
— Отныне у меня свободный выгул, кузина.
— О. Ну что ж, граф опустился до наёмника, но причинить зло моему кузену не посмел. — Лишь теперь Хенрика смогла признаться себе, до какой степени тревожилась за Райнеро, ведь её ссора с Рональдом Оссори могла ударить по его пленнику.
— Свободный выгул и очень важное дело, — негодник отвёл её руку, потянувшуюся к фибуле его плаща. — Оно касается Андрии.
— Ты узнал, сколько в ней городов? — Хенрика не устояла, эти слова графа Агне разлетелись по всему Фёрнфрэку и даже легли в основу памфлета-другого.
Оплошавший кузен скорчил рожицу. Хенрика приподнялась на носочках и потёрлась о его нос своим, что вполне сходило за семейный обряд. Потянулась губами к его, как вдруг те сделали совсем не то, что от них требовалось:
— Графиню Оссори едва не похитили. Я спас её от разбойника и заслужил дружбу Рыжего Дьявола, — Райнеро улыбнулся, как если бы прекрасная дама повязала ему ленту на турнирное копьё.
— Стоило дать разбойнику вдоволь за ней погоняться. Маленькая дрянь совсем не знает своего места. — Прежде, чем дурачок успел что-то предпринять, королева разомкнула фибулу, сорвала с него плащ и схватилась за шнуровку колета. — Прекрати нести вздор и возьмись за дело. Сначала я, потом Андрия. — Повозившись с узкими рукавами, Хенрика сдёрнула с Райнеро ненавистную эскарлотскую тряпку и провела по плечам под скользящей сорочкой, но плоть Яльте оставалась холодна и безучастна. Тогда она положила его руки себе на бёдра под бархатом юбок, густо протканных золотом. — Так сложно проявить заботу ко мне? К кузине, которая по сей день не может оправиться от кошмаров осады? К кузине, которая не смыкала ночами глаз, боясь за тебя?
Кузен прянул в сторону и уставился себе под ноги. О нет… У сапога, приминая лапками плащ, прыгал, выгибался дугой, фыркал, выпрашивая лакомство, Олейро Второй. Хенрика в испуге поднесла ко рту пальцы. Губы Райнеро расходились в знакомой совершенно недоброй улыбке.
— Это хорёк, кузина? Собачье лакомство?
— А что тебе не по вкусу? У девки Оссори оленёнок. Чем же я хуже?
Кузен засмеялся, следя, как хорёк взбирается по его тощей ноге.
— Каким смешным может быть зверёк для травли, а, кузина? Он вот-вот доберётся до рубашки, что за милая пакость? — Райнеро подхватил Олейро за шкирку и начёсывал мордочку, но глаза щурились. Неужели он заметил что-то ещё? Солдатиков Гарсиэля Хенрика туфелькой заранее замела под кушетку… — Как его зовут?
— Никак, — отрезала королева. — Это же хорёк.
— И что с того? Мой брат звал такую же пакость Олейро и носил на плече. Вот так. — Тварюшка уместилась у самого лица кузена.
Хенрика сдёрнула хорька и отпустила на пол. Беги, глупыш, Гарсиэль заметит, если найти тебе замену…
— Олейро? Я запомню. Так какое у тебя дело, коль скоро «собачье лакомство» тебе интереснее меня?
2
Похоже, ему предстояло разбить пламенное яльтийское сердце Хенрики. Те слова о господстве в Андрии, сказанные в чувственном угаре, не могли быть всего лишь словами. По пути к ней в покои бывший граф Агне отметил, как разубрали Приёмную флагами городов Андрии, как разодели слуг в красно-белые ливреи с изображением у сердца волчьих голов. Наконец, в комнатах тётки витал запах красок, и сама она была одета и причёсана с особым тщанием — явно для портрета.
Подбирая с пола колет и плащ, Райнеро сообщил как невзначай:
— Мы не можем отвоёвывать Андрию.
— Славненький, вдумайся в мои слова, и пусть они станут тебе утешением, — женщина вздохнула, с нарочитой выразительностью приподняв и опустив грудь. Но как бы Хенрика ни была хороша в красном, придающем её коже оттенок снега платье, Райнеро покончил с кровосмесительными любовными утехами. — Я знаю, тяжко терпеть поражение, но проигрывают даже боги, даже Яльте. Это не должно тебя калечить, к тому же я даю тебе шанс отомстить.
— Хорошо, тётушка, скажу ясней. — Он бросил колет и плащ на кресло, где работал, будучи графом Агне, и где, похоже, теперь позировала художнику тётка. — Мы не должны отвоёвывать Андрию. Это было бы потрясением основ, что заложили наши пращуры. Это было бы концом их славных дел. Я не намерен допускать падения нашего дома и всего Блицарда.
— А разве это будет падением? Славненький, мы только возьмём то, что по праву наше. — У Райнеро перехватило дыхание и залило жаром низ живота. Он не сразу сообразил, что это неспокойная ручка тётушки мяла его гульфик.