Страница 2 из 7
- Я предупреждал, - тихо ответил человек и с обидой добавил: - А украл ты не у своих, конечно.
Змей промолчал, но и сирены не отключил. Возился ещё долго, щёлкали манипуляторы, однако сетью прижаты были крепко. И вскоре наступила тишина.
Теперь Змей и человек ждали. Раз в земные полгода сюда прилетал один единственный транзитный борт. Расписание на сайте космодрома на Велайде гласило, что он отправляется на Бету такого-то по-местному. Движется столько-то по-местному. Машина до сих пор не появлялась. Может, ошибся в расчётах прибытия, может, случилось что с кораблём? Но по громкой связи объявили бы. Всё-таки ошибка? Змей бы давно пересчитал, но Змей в контрах, а Земнухов плюнул и просто ждал. Спал здесь же, разложив спасательный блок. Доедал запасённые брикеты, вода кончалась. Змей нашёл бы воду, но он вот он, спелёнут по всем правилам.
- Дом... не знаю, - сказал Земнухов, щурясь на дым, - когда уходил, не думал о нём, теперь всё чаще вспоминаю. Мать писала: "Прилетай, пирог испеку, грушевый или яблочный, какой хочешь, Костя, прилетай. Так хочется тебя увидеть".
- Пирог... - хмыкнул Змей.
- Но с тех пор прошло два наших года, я опоздал.
- Жители Фелюки сидят всю жизнь в глубоких ямах. Не ссорятся друг с другом и никуда не опаздывают. Я увезу тебя на Фелюку.
- Мама умерла.
Змею долго думать не надо. Память, всё дело в ней. Машине вспомнить - на раз-два. Когда у человека погиб друг, Гро Дак, а Змей сказал, что у него барахлит люк, человек ушёл в пустыню и долго не разговаривал с ним. Когда был тяжело ранен напарник Земнухова в бою на Доре, а Змей развернулся и улетел в точку сбора, и Земнухов искал машину, чтобы увезти друга быстрее, тогда Змей по возвращении получил кулаком в контрольное табло, что висело над заправочным баком. Пришлось ждать человека из госпиталя, разбил кисть. Память настойчиво сигнализировала - стоп, Змей, человеку от потерь больно, и он защищается. Поэтому Змей сказал:
- Я стёр про Фелюку.
Земнухов долго молчал, потом кивнул и сказал:
- Слушай, Змей, посчитай, через сколько прилетит транспортник. И улетай. Хоть прямо сейчас, хоть потом. Куда хочешь лети. Скучать буду.
Сеть-ловушка с шипением распустилась. Земнухов отбросил пульт. Змей перекатился, громыхнул, пробороздив, завис над полом, засветился радостно всеми огнями.
- На окраине миров нормальные машины по расписанию не ходят, придёт, когда придёт. Спи. Через восемь твоих часов полетим на Землю, - голос Змея прогудел как обычно ровно, как если бы завтра штурм, и он сказал, что разбудит, зачем Змею спать, он машина.
- Ну и отлично.
Спасательный блок вздулся оранжевым облаком, наполнился привычным земным воздухом. Замигала зелёная лампочка, можно входить. Земнухов заполз, разделся в два счёта, растянулся.
Тихо. Только слышно завывание бури. Бета - небольшая планета, удобное расположение. На всех картах все дороги проходят через неё. Воздух - как высоко в горах. Тяжело дышать, но продержаться можно долго. Кому надо, тот таскает свой кислород отдельно.
Провалившись в сон, Земнухов увидел окно. Он иногда его видел. Почему-то всегда в короткую передышку, когда проваливаешься в сон, ещё слышишь бой, как умирая, хрипит в наушниках Боц, ещё гремит его странная музыка, Змей кричит, что разворачивается и заходит снизу... Слышал, да, а видел окно, на их с мамой кухне, отца давно нет, жалюзи в голубой цветочек. В этот раз в окне было темно. Всегда горел свет, и виднелся мамин силуэт, а теперь не было.
Проснулся он от пиканья будильника Змея. Через пару секунд взревела сирена так, что спросонья сердце привычно ушло в пятки.
- Будильник этот твой.
- Время. Надо успеть пройти ворота.
Ворота-шлюзы открывались платно, не выйдешь, придётся платить опять. Злой Земнухов свернул спасательный блок в два счёта, рысью добежал до стены и приложил ладони к сенсору, хлопнул по активированному экрану. Широкая крыша стала открываться. Змей уже висел за спиной. Человек прыгнул на ступеньку.
Змей уходил красиво. Длинный, с подвижным корпусом корабль в пластинах-броне, сверкающих на солнце, плавно поднялся над крышей, завис на мгновение. Он и правда походил на древнюю змею. А если ощетинивался манипуляторами, то Земнухов ворчал:
- Тормози, Кетцалькоатль, тут свои... кругом свои.
Поэтому каждый раз на контрольном табло Змея задавался вопрос о ведущем пилоте. Машина, она и есть машина. Сердце не дрогнет, случайность не проскочит, а живые они собраны из одних случайностей, само их существование случайность.
- Не понимаю, зачем вам войны, - говорил Змей, возвращаясь на базу, унося на борту раненных и убитых, - живое всё ведь - как цветы. Распустились, красоту в мир привели. Где она ещё - красота, во мне только железо, вон в той звезде - камни да плазма... Век живого короток. Вот уже и отцвели, дали жизнь другому, умерли. Зачем же?
- Те, кто бомбами друг в друга пуляют, войны не начинают, - отвечал Земнухов.
- Ты вот зачем здесь?
- Выбор у нас небольшой. Мне определили, что учиться можно на садовника, выучился, но искины и в этом лучшие, они во всём лучшие, им можно не платить.
- Я искин, но мне нужен ты.
- Это на Литере так.
- Было время, когда у нас живые оказались в резервациях. А потом живые придумали вирус, и неживые все остановились. С тех пор, живое и неживое вместе.
- И у нас вместе. Мама всю жизнь вязала. Смеялась - глаза не видят, пальцы скрючились, так со спицами в руках и помру. Живое в большинстве живёт бедно. Работы нет, а за ту, что есть, платят мелочь. Только прожить. Зато придумали нам розовые очки! Придумали и линзы, но не прижилось, люди отказывались от линз...