Приди, добро!

Владимир Нестеренко

Приди, добро!

Улица счастья

Я шагал по счастливой улице. Не подумайте, что у нас есть улица с таким названием. Просто я был счастлив, и улица мне казалась именно такой. Вот идет впереди меня бабушка с внуком – тоже счастливые. А вот парень с девушкой, что и говорить: они улыбались друг другу. И снежинки счастливо опускались на тротуары и дорогу, окутывая белыми кудрями обнажённые деревья. Я шёл, а хотелось бежать вприпрыжку, но сдерживал свои порывы, всё же я не какой-то там первоклассник, а дылда в полтора метра. На мне под курткой приличный костюм, белая сорочка и бабочка небесного нежного цвета, какой у нее в глазах.

Ну, вот вы и догадались, надеюсь, почему сегодня я шагаю по счастливой улице. Да-да, она сегодня улыбнулась мне и с таким удивлением расширила большие голубые глаза, похожие на незабудки, что я захлебнулся этим цветом, но, конечно, не подал вида. Она же продолжала:

– Я не знала, что ты такой талантливый и занял первое место в конкурсе карандашных рисунков среди школьников нашего района. Жаль, не побывала на выставке. Подари мне хотя бы один рисунок на память.

– С удовольствием! Только с районной выставки они уехали на городскую, вернутся – все твои.

– За щедрость спасибо, но учти, выберу один, самый лучший.

Я засмущался и, очевидно, покраснел, так как в её небесных глазах плескалось удивление.

– Дай слово, – сказала она.

– Не сойти с этого места! – поклялся я.

– Ты можешь проводить меня домой, мне надоел твой дружок Влад Сёмушкин со своими плоскими шутками и выпученными глазами.

Она подала мне, нет, не традиционный портфель, их теперь никто не носит, у всех ранцы. У Даны тоже. Она подала мне руку, и ладонь обожгла мою, к счастью, ожог оказался излечим теплом её же ладони.

Мы шли по счастливой улице и трещали, как сороки, впрочем, трещала больше Дана, рассказывая мне, что Влад приелся ей, как ржаная корочка хлеба. К тому же от него постоянно пахнет чесноком, хотя вся школа с рвением использует это противогриппозное средство. От этого зануды ни о чём, кроме как о хоккее, не услышишь, если бы не его симпатичные глаза, она бы с ним ни за что не согласилась ходить на каток и не позволила провожать до самого подъезда, хотя этот дуралей живет в соседнем. Дана множество раз останавливалась на глазах Сёмушкина, и мне показалось, что она их так вытоптала словами, что от них уже ничего не осталось, и они больше не способны соперничать с моими. Но в то же время я знал, что коль человека что-то интересует и притягивает к себе, то об этом хочется без конца либо думать, либо кому-то изливать душу. Что и происходило с Даной. Это вызывало в моем сердце тревогу. Тут моя счастливая улица дала крен, и я едва не свалился в кювет разочарования.

Спасла всё та же обжигающая ладонь Даны, которую она то убирала из моей закостеневшей пятерни, то вновь возвращала. Наконец Дана оставила в покое глаза моего соперника и переключилась на изучение моего творчества рисовальщика. Дело в том, что Дана в нашем классе учится всего лишь второй месяц и не полностью изучила каждого из нас. Я рассказал ей, что хожу в художественную школу, но всё же найду время кататься с Даной на катке вместо Сёмушкина, она согласилась, только попросила не есть чеснок, потому что не переваривает запах, но любит чеснок только с цыпленком табака, приготовленным мамой к какому-нибудь празднику. И пустилась расхваливать мамину кулинарию и своё участие во всех праздничных готовках. Вот бы художнику написать картину о праздничной суете на кухне, с румяной выпечкой в руках.

Словом, расставшись у подъезда, я снова оказался в счастливом дворе и погнал на парусах домой по счастливой улице. И тут я стал считать дни, когда же вернутся с выставки мои рисунки, и Дана выберет самый лучший – свой портрет во множестве ракурса: анфас, за столом, слушающая учителя, склонившая слегка голову с косичками и пишущая, читающая, смеющаяся, задумчивая… То есть целая галерея современной школьницы, за что я и оказался победителем. Ждать выходило много-много дней. Это мне показалось невыносимым, но и интригующим ожиданием добра. Во всяком случае, я надеялся, что её ладонь очень часто будет находиться в моей руке все эти дни ожидания. Выдержит ли она его?

Но не выдержал первый я. Случилось это на следующий день, когда снова шёл счастливый снег, обильный и влажный. Он залепил окна домов, балконы, замёл дворы и улицы. Всюду началась невообразимая лепка снеговиков. Это было какое-то чудо. В каждом дворе стояло по несколько фантастических фигур. Иные в скафандрах с других планет, иные обыкновенные земляне, другие толстенькие Деды Морозы и миниатюрные Снегурочки с озорной усмешкой и морковкой. А я слепил своего снеговика. Мне так хотелось, чтобы Дана ненароком заглянула в наш двор и увидела его. Но, увы, она жила в соседнем. Ходить сюда ей попросту не по пути, даже в магазин.

Вы, наверное, догадались, что за снеговик стоял перед моим окном? Конечно же, вылитая Дана. Грустный, но с улыбающимся счастливым сердцем я побрёл домой, убеждённый, что завтра грянет оттепель, и мой снеговик скукожится от солнечных лучей, а облик Даны превратится в нечто комическое. Но я ошибся, с наступлением сумерек слегка подморозило, и тут меня осенило…

Как только родители крепко уснули, я встал с постели, оделся, взял фонарик, кое-какой инструмент и отправился во двор к Дане, где стояли несколько снеговиков. Освещая фонариком детские творения, я принялся за работу…

Утром, не выспавшийся, уставший, я был всё же на ногах, как всегда, хотя торопиться некуда – воскресенье. Я помчался в соседний двор, чтобы увидеть, какой эффект произвела на жителей моя ночная работа. Спрятался на детской площадке и стал наблюдать. Подморозило. И снеговики стояли как миленькие.

– Смотрите, да ведь это же вылитая Дана из соседнего подъезда! – услышал я восторженные возгласы.

– Кто же так сумел её изваять?

– Не иначе какой-то скульптор влюбился в нашу Дану!

– Вы посмотрите, здесь стоит еще одна Дана, только у нее улыбка шесть на девять!

– А вот эта Дана – сама нежность! Какие у нее огромные и тёплые глаза, хотя сделаны из холодного снега!

Какой-то паренек, я его раньше не видел, снял всех снеговиков-Дан на кинокамеру, а второй зафиксировал на свой навороченный мобильный телефон.

Мне неудобно было слушать похвалы в свой адрес, а тем более рассказывать, но всё же приятно ощущать себя счастливым. Я с нетерпением ждал, когда на прогулке появится Дана с подружками и увидит моё творение.

Догадается ли она, кто автор?

Волшебная доска памяти

Витька до чертиков боялся годовой контрольной по физике. За четверть он умудрялся вытягивать на хорошую отметку: основные формулы записывал на ладони, «сдувал» и решал задачи. Попробуй, умести на руке за год! Даже богатырской пятерни не хватит, а у него, как ни крути, – детская.

– Такой родился – с дефектом памяти, – оправдывал двойки Витёк перед братом-студентом.

– Заведи конспект, коль память ущербная, – подсказывал тот. – Очень хорошо помогает.

Брат развернул свои внушительные тетради и показал, как надо конспектировать тему урока.

Витёк послушался, рьяно взялся, но усидчивости хватило всего на два задания. Кстати, то, что он законспектировал, к удивлению, осталось в голове, и не один сквозняк эти знания выдуть не мог.

– Я смотрю, дело у тебя не в памяти, а в обыкновенной лени, – сделал вывод брат. – Если тебе тяжко писать конспекты, заведи доску памяти. Это интереснее.

– Поясни.

– Берешь пластиковую доску размером с тетрадь и пишешь на ней мелом формулу, затем стираешь, по памяти снова пишешь, ошибся, заглянул в учебник. Исправил. Стер – и по новой. Игра, а не занятия. К тому же отлично тренирует зрительную память.