Страница 1 из 12

Заглянуть за горизонт

Агафонова Лариса Евгеньевна

Лариса Евгеньевна Агафонова

Катерина. Кабы я была царица…

«Кабы я была царица, – третья молвила сестрица, – я б для батюшки-царя родила богатыря…» Или нет, лучше девицу-красавицу. Только вот царя этого ни днём ни ночью не найти. Перевелись они, как и прЫнцы да царевичи с королевичами. А так хочется хоть на минутку оказаться под чьей-то защитой, сказать: «Милый, у меня проблемы. Поможешь?»

Катерина уткнулась лбом в холодное стекло, зажмурившись так, что стало больно глазам, и на мгновение провалилась в неотвязные, как пчелиный рой, воспоминания.

Когда-то давно Катюша была маленькой беззащитной девчонкой. Если вот прямо сейчас прислушаться к себе, то в первую очередь всплывают трогательные кадры из детства. Вот они с мамой идут из садика, Катя подпрыгивает от избытка чувств и норовит прижаться к мамочке (соскучилась за день). Вот они возвращаются из цирка и едят фруктовое эскимо на шершавой палочке, и Катя то и дело норовит лизнуть мамино мороженое (ну так чужое всегда вкуснее!). А вот они вдвоём на длинной, вытянутой тонкой кишкой кухне в общежитии лепят пирожки с картошкой и квашеной капустой – маленькая Катюша с ног до головы перепачкана мукой, но счастлива!

Таких воспоминаний немного. Они тщательно хранятся в памяти, в той самой серебристой, поблёкшей от времени коробочке из-под карандашей, которую однажды Катя получила на Новый год и с тех пор мысленно складывала в неё самое ценное. Все эти яркие, счастливые воспоминания связаны с жизнью вдвоём с мамой. Всё, что было потом, окрашено в тусклые цвета и почти не вызывает тёплых эмоций. Ну и не надо!

Катерина вздрогнула, оторвала заледеневший лоб от стекла и открыла глаза. Что это она сегодня расчувствовалась? Погода, что ли, действует? Скорей бы уж солнышко выглянуло! Не весна, а так… недоразумение. Вроде бы март, а за окном унылая слякоть и грязные стылые лужи от слежавшихся за зиму куч снега.

Катя потёрла, согревая, щеки, смахнула с лица мечтательную паутинку и вышла из своего кабинета в зал, где работали сотрудники. Клиентов было уже много. Впереди, несмотря на затянувшуюся стылую весну, намечался садово-огородный сезон, и у любителей покопаться в земле заранее чесались руки в его предвкушении.

Одна из новеньких ассистенток, пухленькая смешливая Олеся, уже час билась над дизайном для дотошной пожилой клиентки. Грузная тётушка в синем пуховике, обхватив клетчатую сумку, восседала в кресле с кислой физиономией и, поджав губы, недовольно отклоняла проект за проектом. Две чашки кофе с тающими во рту пирожными ни на грамм не расположили клиентку. Ей всё не нравилось, и девушка-ассистентка явно не знала, что делать.

– Олеся, будь добра, отсканируй документы уважаемой Людмилы Ивановны… – При этих словах дородная тётушка милостиво улыбнулась: как же, сама начальница помнит, как её зовут! – …у меня в кабинете, а я тебя подменю.

Катерина отправила новенькую выдохнуть и прийти в себя, а сама быстро и ловко убедила вредную клиентку, что абсолютно все её пожелания будут исполнены в точности и дизайн-проект садового участка к вечеру окажется готов.

– Как вам удалось, Катерина? Я думала, эта Крокодила Ивановна меня съест живьём, вместе с костюмом и ботинками. – Олеся с изумлением и восторгом смотрела на начальницу. – Я тоже так хочу.

– Раз хочешь, научишься! – Катя улыбнулась.

Она любила всех своих клиентов, а от укрощения самых строптивых, таких, как эта Людмила-Крокодила, получала самое настоящее профессиональное удовлетворение.

Агентство, хозяйкой которого была Екатерина, стало её детищем, любимым и вынянченным. Мечта, превращённая в реальность. Одни мысли о нём поднимали настроение, заставляли кровь бурлить, вызывали желание придумывать всё новые «фишки».

Но сегодня из-за погоды, а скорее, из-за раздумий, не дающих покоя много лет, на душе не просто кошки, а самые настоящие пантеры скребли. За выходные Катя так и не нашла в себе сил побеседовать с мамой, уже в третий раз откладывая разговор. Ведь приняла же решение! И тысячу раз прорепетировала свой монолог. А вот поди ж ты, опять не решилась… И эта придирчивая клиентка примерно одного с мамой возраста напомнила, что надо бы выговориться. Ведь столько лет прошло, как отчима похоронили, а Катя всё трусит.

Мама… Такая родная, такая любимая, но вот висит между ними недосказанность, гадкая такая, противная, липкая…

Валентина. Без обратного билета

Катина мама, Валентина, приехала с Украины. Их село было расположено в Винницкой области недалеко от Жмеринки, цивилизация до него не дошла, и Валя сбежала в поисках лучшей жизни, как только ей исполнилось семнадцать. Девушка всегда хотела спрятаться, исчезнуть из дома, стать незаметной. Отец, Степан Наливайко, пил, дрался и материл всех на свете. Когда жена Мария пыталась его остановить, он стучал кулаком по столу и приговаривал:

– Я свою фамилию не подведу, наливай-ка, жена!

Когда он впадал в раж, больше всего, конечно, доставалось матери – забитой деревенской тётке, рано постаревшей, озлобленной и срывающей раздражение на детях. Мужа она боялась, а Валя и её младший брат Семён часто получали от матери затрещины и тычки.

Работы в деревенском доме было много, развлечений в селе никаких, кроме клуба, в котором собиралась подвыпившая молодёжь. Бобинный магнитофон был один на всю округу, он магнитом притягивал окрестных любителей потанцевать и повеселиться. Не избалованные разнообразием парни и девчата с удовольствием отплясывали и подпевали под набившую оскомину попсу. «Чёрный кот», «Последняя электричка», «На седьмом этаже» под пивко да под портвейн – что ещё нужно для полного счастья после трудового дня?

Валя на танцы не ходила. Сколько себя помнила, она мечтала уехать куда глаза глядят, лишь бы подальше от родни. Пьяных девочка не то чтобы боялась (жизнь с пьющим отцом научила философски относиться к бессвязной речи и уворачиваться от брошенных нетвёрдой рукой предметов), скорее, сторонилась. Сама на дух не переносила спиртного и прекрасно понимала, что, останься она в селе, её жизнь пойдёт по накатанному сценарию: замужество, пьющий муж, затурканные дети и вечная ругань.

Валя пошла в отцовскую породу: крупная шатенка, с широкой костью, сильная физически и выносливая. С работой в огороде она справлялась играючи, а всё свободное время проводила в деревенской библиотеке, читала и отдыхала душой от матерщины и пьяных разборок. Мать со временем тоже стала выпивать; а перебрав, сначала плакала и жаловалась на свою долю, а потом засыпала на ходу, падала, где придётся. Утром, пряча опухшие глаза от детей, ворчала больше обычного, и такой расклад повторялся всё чаще.

Валя никому не говорила о своей мечте – уехать, зная, что родители не одобрят потерю пары рабочих рук. Семён вырос послабее и похитрее, норовил улизнуть от хозяйственных дел, а Валя была безотказной, всё горело у неё в руках. Конечно, такую помощницу терять никто не хотел.

Валентина с трудом дождалась окончания десятого класса. Последние два года она копила деньги на дорогу и первые траты в новой жизни. Девочка продавала молоко от коровы, яйца от кур, ягоды из сада, ездила в Жмеринку на рынок, хитрила, отдавая родителям чуть меньше, чем наторговала. И насобирала небольшую сумму, которой должно было хватить на первое время. Выпускного в школе, которая находилась в соседнем селе, в трёх километрах, у них не было. Ребятам просто вручили аттестаты, поздравили и отпустили, как выразился директор, на все четыре стороны.