Страница 40 из 53
— Не-а, — легко покачала головой Макпал. — Вот уж сколько лет, как не является. Только вы, самцы, отчего-то этого осознать всё никак не хотите. Но начнем мы, пожалуй, даже вовсе не с этого. А с того, что тебе перво-наперво сделать надлежит, чтобы права на четырёх жен по нашей Вере законно приобрести.
Она по-доброму и чуть насмешливо посмотрела на собеседника, как иногда умудренная мать глядит на своих малолетних чад, кои насчитывают пару-тройку лет от роду, а разговаривать с ней пытаются на равных.
— Веру поменять — дело нехитрое, — легкомысленно отмахнулся Бронкс. — Ради такого приварка в жизни, как четыре жены заместо одной, так и вовсе разумно и целесообразно.
— Ага, — излишне легко согласилась орчанка, затем наклонилась и что прошептала Бронксу на ухо.
Так, чтобы никто более её услышать не мог, даже если бы захотел.
Глаза гнома в тот же момент полыхнули нешуточной обидой и широко раскрылись.
Рот его тотчас же последовал вслед за глазами и нижняя челюсть, казалась, была остановлена в своём падении до пола исключительно крышкой стола.
— Резать ничего не дам! — испуганно выпучил глаза Бронкс, смешно отшатываясь назад и против воли щупая себя в одном деликатном месте.
_________
Ошарашенный неожиданным разворотом беседы, гном чувствовал, что ему до сих пор несколько не по себе. Такого изощрённого коварства от привлекательной (на первый взгляд) религии орков он никак не ожидал.
Орчанка же, искренне развеселившаяся случившейся с ним метаморфозой, продолжала сеанс просвещения, не делая скидок на глубокий душевный раздрай представителя подгорного народа.
— А хочешь, вот прямо всерьёз обсудим, как бы наша с тобой совместная жизнь выглядела? Ну, навроде игры, — предложила она, чтоб разгладить омрачённое тяжким выбором чело собеседника.
— Уже боюсь предполагать, — хмуро ответствовал гном.
Самой идеей, однако, увлекаясь.
Игра мыслей и эмоций на его лице не осталась незамеченной для собеседницы.
— Прав. — Коротко кивнула Макпал. — И вот почему. Выйдя за чужака иного народа, ещё и твоего роста, в среде своих орчанка сразу становится подобна парии.
— Мой рост совсем вот только что не мешал нам…! — ревниво вскинулся гном.
Судейская чиновница мягко накрыла его ладонь своею и так же мягко подтвердила:
— Не мешал. Но то — нам с тобой.
— А то — для родни, — вздохнул понятливый гном, подхватывая мысль.
— Точно. Для нашего народа это кое-что значит.
— Да и для нашего тоже, — согласно кивнул Бронкс, ещё больше начиная напоминать выражением физиономии сгустившуюся над полем грозу. — Если для родни ты словно отрезанный ломоть, то и на помощь родни, случись что, рассчитывать не приходится. Ну, это у нас так, — он с надеждой поднял глаза на орчанку.
— У нас так же, — безжалостно покачала головой она. — Что до меня лично, то я вопросами внешней, как ты говоришь, формы, не заморачиваюсь. Ценю исключительно содержание, — она перегнулась через стол и, мало не вывалив свои оголенные прелести из лишившейся пуговицы рубашки, припечатала звонкий поцелуй в губы Бронкса.
Под тяжёлый и завистливый вздох всех прочих мужей, присутствующих в зале.
— Для большинства же моих соплеменниц, появиться с такого роста мужем где-либо — стыдно. Не взыщи. — Совсем тихо продолжила она, продолжая крепко сжимать руку Бронкса и проникая ступней под столом ему между коленями.
— А как же любовь? — нейтральным тоном уточнил гном, частично примиряемый действиями орчанки с безжалостностью её же слов.
— А любовь наедине, не при людях. Ради любви мало кто сейчас готов чем-то своим жертвовать, согласен? — она грустно и совсем по-взрослому поглядела на него. — Потому с тобой никто два раза не встречается, что боится: без тебя потом вообще не сможет. Твой писюн пипиркам наших мужчин не чета, — фыркнула она смешливо, хотя и негромко. — С таким, как ты, многие орчанки и стремятся хоть раз попробовать — как оно в жизни бывает. — Явно изображая вполне определённую эмоцию, она мечтательно закатила глаза к потолку и коротко облизала губы. — Потом и внучкам можно рассказать, не перепутать только их с внуками… А если встречаться с тобой более одного раза, то можно сердцем неотделимо присохнуть, и ради тебя дров потом наломать. — Теперь Макпал серьёзно и твёрдо смотрела на собеседника. — И потом, многие разумные часто путают любовь с чем-то ещё. Вот что есть любовь для тебя?
Абсолютно случайно, Бронкс знал один из ответов на этот вопрос, поскольку кое-каким чисто умозрительным и теоретическим курсам был не чужд.
— Там, где я учился, нам говорили, — начал издалека Бронкс. — Наши с вами учебные заведения имеют одно принципиальное отличие. У нас преимущественно учат работать с материей: как металл сплавить, как механикой раздельные детали соединить так, чтобы механизм работал веками, не снашиваясь…
— Например, знаменитые гномьи хронометры? — с любопытством изогнула правую бровь орчанка.
— Как вариант, — не стал спорить представитель подгорного народа.
— У нас учат не только тому, что можно руками пощупать, — утвердительно заявила Макпал, прикидывая что-то, словно бы известное издалека и исключительно умозрительно, не на практике. — Вернее даже, вашим наукам у нас, почитай, и не учат совсем. Зато есть в ходу такое слово: абстрактные понятия.
— Нам говорили о таком вашем своеобразии мышления, — тут же дробно закивал гном, сдвигая брови вместе и тоже что-то припоминая. — Но у нас ваш такой подход считали высосанной из пальца болтовней, от которой реального проку ни на ноготь.
— Отгадай теперь, что у нас о ваших заведениях говорят? — предложила до неприличия молодая судейская чиновница.
После чего они с собеседником в который раз расхохотались.
— До чего приятно беседовать с умным представителем иного народа, который не кичится зазря, а искренне к тебе расположен, — серьёзно констатировал гном, отсмеявшись и пристально глядя на собеседницу.
Кое-какие вполне осязаемые соображения у него уже начали оформляться.
— Но мы ушли в сторону… любовь — это тогда кто-то тебе дороже всего окружающего мира. Ну-у-у, это по моему разумению так. Хотя-я, я абсолютно не представляю, как можно пренебречь при этом собственным долгом при умножении родительского капитала, — простодушно признался он, не желая портить недомолвками ни такой прекрасный вечер, ни столь необычную и откровенную беседу.
— Типичная ошибка. — Моментально фыркнула Макпал в ответ. — Точнее, не ошибка, — торопливо поправилось она. — Разница менталитетов.
— Я знаю, что такое этнопсихология, — лишь самую малость покровительственно покивал гном.
Орчанка, широко раскрыв глаза от удивления, вновь три раза беззвучно хлопнула ладонями:
— Не предполагала в тебе такой склонности к несвойственным вам абстрактным категориям, — неуловимо насмешливо заметила она. — Но всё равно приятно.
— Ладно. А что есть любовь по-вашему?
Бронкс решил не столько сменить тему, сколько расставить точки над нужными буквами, поскольку свято считал: учиться не поздно никогда. В случае же с такой яркой представительницей народа орков, овладение их стилем мышления по ходу беседы было не только чем-то полезным в будущем, а ещё и приятным способом времяпровождения.
— А по-нашему, любовь — это твоё искреннее и бескорыстное желание, чтобы другой разумный был счастлив, — беззаботно пожала плечами собеседница. — Я, правда, излишне молода ещё, чтобы судить наверняка; но мне кажется, далеко не все и не многие искренне придерживаются этого правила.
— Особенно из твоего народа! — не сдержался Бронкс, припоминая сразу несколько эпизодов собственной биографии.
— И из моего народа. И из твоего народа. И среди орквудов, и эльфов, и хуманов. И многих других, — грустно подтвердила Макпал, чуть дольше обычного задержав ресницы в опущенном положении.
Подозрения, до сего момента оформлявшееся у гнома лишь в виде смутного облака, сейчас приобрели гораздо более четкие очертания. Когда кто-то говорит от имени народа, пусть и нечаянно…