Страница 31 из 53
Рванув зигзагами к рогатому супругу своей одноразовой, но достаточно близкой, подруги Бронкс на краю сознания считал мгновения до выстрела.
Палец орка начал выбирать пустоту под скобой. Волос. Ещё волос.
Пора.
Холостой щелчок пружины раздался одновременно с невообразимым кульбитом, исполненным Бронксом, изо всех сил стремившимся уйти с линии прицеливания в момент выстрела.
— Ну так сам же и пидарас тупой, — констатировал представитель подгорного народа в адрес недруга в следующий момент.
На слух Бронкс, конечно же, тотчас определил причину холостого срабатывания спуска. Угрозы от этого ствола можно было не опасаться.
Хозяин кабинета, видимо, тоже вспомнил какие-то азы обращения с оружием. Потому что с явной досадой сморщился, уронил на стол бесполезный в краткосрочной перспективе предмет и принялся выбираться из-за стола.
А ещё через некоторое время Бронкс мысленно похвалил себя за предусмотрительно надетые перед входом наручи: противником рогатый супруг Алии оказался нелёгким.
Понятно, что сам орк никогда не воевал и с оружием обращаться не умел — иначе не допустил бы такой залепухи с личным стволом. Но физической силой детина был не обижен и в кулаках толк понимал. На хорошем и весьма профессиональном (даже по армейским меркам Бронкса) уровне.
Может, иначе у них тут налогов не соберёшь? — мелькнуло у бывшего полусотника, когда набежавшие из коридора сотрудники этажа и здания растащили их по разным углам.
Ещё через какое-то время в кабинет, покосившись в сторону вырванной с мясом двери, очень быстро вошёл начальник всего здания (судя по тому, как с ним обращались остальные присутствующие, исключая Бронкса).
— Что произошло? — коротко рявкнул главный орчина, оборачиваясь к удерживаемому дюжиной сильных рук хозяину кабинета.
Тот коротко и сжато выдал, что подвергся немотивированному нападению на собственном рабочем месте. Упирая на какую-то там специальную программу защиты служивых при исполнении какого-то там долга, он настаивал на немедленной кастрации Бронкса, ну либо на его быстром четвертовании. В соответствии с пунктами непонятной реляции.
Бронкс запоздало взволновался, что ему слова и вообще может не достаться. Скажем, он поставил себя на место хозяина кабинета: случись подобное дома, сиречь напади орк на служивого гнома во время несения тем своих обязанностей, и мало бы «гостю» не показалось. Какие бы основания за его поступками не стояли.
— Ай, чего жалеть, — тряхнул головой сам себе представитель подгорного народа, будучи прижимаем к полу.
Голова пребольно въехала носом в паркет.
— Слово и дело! — гаркнул Бронкс, которому, похоже, иначе того слова никто предоставлять не собирался. — Требую гласного разбирательства в соответствии со статьёй первой Соглашения о Дружбе!
— Чего?.. — весьма красноречиво поднял верхнюю губу главный начальник в здании и презрительно осклабился. — Чего-чего? — по нему было видно, что слова гнома всерьёз не приняты и что он стоит твёрдо на стороне подчинённого.
На гнома местный босс смотрел, как на таракана или козявку.
— «Орки и гномы трёх соседствующих провинций с каждой стороны границы клянутся защищать друг друга бестрепетно и беззаветно, до последней капли крови, буде ещё раз нужна в том возникнет. Пока светит Солнце, дует ветер и течёт река Ийили», — не сдаваясь, процитировал по памяти бывший полусотник. — Пункт первый Соглашения. Вон тот хмырь наш с вами уговор лично нарушил! — будучи лишённым любой свободы движения, Бронкс указал на хозяина кабинета глазами.
Расчёт сработал как минимум отчасти.
Будь претензия брошена в сколь-нибудь интимных кулуарах, бабка бы ещё сказала надвое, что дальше.
Сейчас же, при набежавшем количестве народу, слова представителя подгорного народа слышал не один десяток свидетелей.
Досадливо поморщившись, главный в здании поднял руку, требуя тишины и чуть задумавшись. Было видно, что связываться с политическими обвинениями ему явно не хочется (а тут прозвучали именно что они самые).
Бронкс запоздало подумал: там, где фискалы заняты миллионами, в том числе не забывая и себя (судя по обстановке кабинета рогатого), к политическим сложностям должны относиться с опаской. Ибо деньги любят тишину; особенно — те, которые ты от налогов отщипываешь в собственную мошну.
От группы орков отделилась бабка, принимавшая у Бронкса штраф. Подойдя к начальнику, она молча поймала его взгляд, ни слова не говоря.
Выпрямляя при этом спину и будто бы становясь даже на пару дюймов повыше.
— Спасибо, старая, — уязвлённо пробормотал Бронкс, не сказавший старухе даже «до свидания» десять минут тому.
Местную поговорку о соломинке и спине верблюда он уже тоже выучил. Бабуся, кажется, только что выступила именно что в роли такой соломы, разрешившей сомнения начальника в пользу гласного разбирательства.
*********************
Будучи мужем рассудительным, Бронкс по прошествии некоторого времени нехотя допустил про себя, что мог отчасти и погорячиться, бросаясь с кулаками на служивого — вместо подачи на него же официальной жалобы.
В немалой степени его просветлению способствовали ледяные металлические наручники, которыми его пристегнули прямо к трубе отопления в кабинете предполагаемого обидчика.
Смешно, но хозяин кабинета (и по совместительству муж Алии) находился в абсолютно таком же положении. От гнома его отличало лишь то, что прикован он был не к железу, а к дереву.
Если совсем точно, хозяина кабинета пристегнули такими же наручниками к одной из массивных ножек здоровенного стола, поднять который не вышло бы и у трёх орков.
Крышка стола, расположенная горизонтально, сделана была из цельного куска натурального камня, оттого весил тот канцелярский прибор как десяток гномов с орками, взятых вместе.
Главный начальник здания, покорчив недовольные рожи самому себе, всё же с непреклонными требованиями Бронкса в итоге согласился. Отдав коротко какие-то распоряжения на своём языке, с досадой махнул рукой и был таков.
В ожидании уполномоченного на решение резонансного вопроса дознавателя, Бронкс имел достаточно времени, чтобы остыть. К его превеликому удивлению, положение полицейского чина ничуть не отличалось сейчас от его собственного: тот тоже сидел на привязи, не имея возможности пошевелить ничем, кроме пальцев ног.
Наконец, в коридоре раздалась дробь, выбиваемая подозрительно хорошо подковаными каблуками.
Явно недешёвая подошва и усиленная сталь на подковках, это ухо гнома отличило безошибочно.
А затем в отсутствующие на месте двери (приставленные к стенке кабинета вместе со свисающими с них щепками и ошмётками) вошла фемина в форме старшего офицера судейских.
Бронкс непроизвольно почувствовал, что при появлении этой орчанки у него изо рта закапала слюна, которая вот-вот превратится в полноводную реку и уже почти стекает на ворот рубахи.
— Представляю муниципальный суд, старшая офицер Макпал, — холодно и отстраненно отрекомендовалось судейская обоим задержанным.
Справедливое злорадство гнома весьма согревал тот факт, что муж теперь уже бывшей подруги пребывал в гораздо более унизительном положении: находясь в собственном кабинете, при исполнении, он вынужден будет сейчас давать объяснения по поводу того ущерба, который нанес отношениям народов собственными руками.
Орчанка имела около шести футов росту, декольте в точности как у Нургуль, длинные ноги и весьма говорящий взгляд.
В следующий момент в её руках появился стандартный артефакт, позволяющий понять, правду ли говорит допрашиваемый.
— Девять дюймов! — торопливо выпалил гном, лично проверяя калибровку приспособления.
Артефакт безразлично полыхнул зелёным.
— Работает, — уважительно сообщил Бронкс насмешливо посмотревшей на него орчанке, имея ввиду технику.
У него уже нестерпимо вертелся на языке один вопрос, который, однако же, задавать надо было исключительно наедине.