Страница 399 из 402
- Но теперь я не понимаю, зачем… зачем все это? Зачем я это сделала? – вопросы вдруг бесконтрольным потоком посыпались изо рта. – Для чего я вернулась? Почему так поступила?
- Потому что ты хороший человек, вот почему, - незамысловато ответил он разом на все вопросы, и поцеловал меня в кончик носа.
- Этого мало.
- А по-моему достаточно. – Он вдруг повернулся, подмял меня под себя и серьезно произнес: - Если бы ты была другой, ты никого не смогла бы спасти, Кая. Если бы ты не была собой и не попросила меня вернуть тебя назад, погибли бы люди. И они бы продолжали умирать. Возьмем, к примеру, Дориана. Если бы он не уперся и не последовал за мной в мир живых, Альма бы выжила, да, она бы со временем смирилась с болью утраты. А что дальше? – с горячностью спросил Ной. Его грудь поднималась и опускалась в благоговейном гневе. – Благодаря ему она испытала в жизни все то, что должен испытать человек. Благодаря Дориану она жила по-настоящему. Потому что боль – это часть вашей жизни. И нельзя от нее просто сбежать. А если сбежишь, то это уже не жизнь, а лишь ее фальсификация. Ты… - голос Ноя вновь стал тихим, болезненно спокойным и утешающим, - если бы ты не вернулась, никто бы не нашел убийцу. Никто бы так и не спас Леду. Погибли бы все, кого ты знаешь, и даже больше. – Он поцеловал меня в лоб, и, я почувствовала, как он улыбнулся своей обычной нахальной улыбкой. – Я бы никогда тебя не встретил. Никогда бы не научился готовить лимонный пирог, а я, веришь, мечтал об этом.
Теперь я улыбнулась, и Ной поцеловал меня в уголок губ, а затем прилег рядом. Я задумчиво сказала:
- Может быть, в следующей жизни я буду нормальной девушкой, нормальной Каей Айрленд?
- Не знал, что ты веришь в такое, - удивился Ной, выдохнув мне прямо в ухо. Я фыркнула и от щекотки, и от его слов.
- На пороге смерти все ведь кажется другим, Ной. Начинаешь верить в такое, во что бы никогда не поверил. В своем уме. – Мы приблизились вплотную к той страшной теме, о которой должны были поговорить. И я, перестав улыбаться и взяв в руки всю смелость, произнесла: - Я не хочу умирать, веришь?
- Верю, - тут же посерьезнел Ной, и его тело напряглось. Его меланхоличный голос шепотом прошелся по левой стороне моего лица и тела.
Не глядя на него, я громко продолжила:
- Я не хочу уходить. Хочу продолжать бороться дальше. Хочу продолжать смотреть на мир и пытаться помочь еще кому-нибудь. Хочу попытаться показать, что пока ты жив, ничего не потеряно. Пока ты жив, у тебя есть хотя бы один шанс. А умереть ты можешь всегда – в любую секунду, в любую минуту. Завтра, через месяц, через год. Я хочу жить хотя бы просто для себя, я хочу есть твои пироги, я хочу пить черный чай миссис Нэтвик, куда она постоянно подмешивала мне коньяк, чтобы приободрить, хочу в последний раз встретиться с Аспеном и прокатиться на его мотоцикле, хочу поспорить с Кирой, хочу сходить в книжный магазин и прикупить несколько учебников по медицине, хочу закончить университет и спасать жизни людей. Я… - я замолчала, потому что выдохлась, и почувствовала, что моего голого предплечья что-то коснулось. Лишь секунду спустя поняла, что это слезинка Ноя. Она скатилась вниз, на простынь, оставляя на коже обжигающий свет. – Я хочу быть живой и любить тебя.
Я вытерла майкой слезы, надавив на глаза. Потом перевела взгляд на Ноя; он пристально следил за мной, принимая на себя все мои слова, всю ту боль, которая накопилась во мне. Как и всегда.
- Мне так жаль, - прошептала я, тихо выдохнув. Он кивнул и поцеловал меня в лоб. От его горячих губ по моему телу пошла дрожь. Горячее на холодном. Всегда горячее на холодном.
- И мне жаль, Кая.
Я снова вытерла майкой, ставшей влажной на груди, глаза. Потом шумно вздохнула, и этот вздох напомнил мне о прошлом. Это был решительный вздох. Когда я брала себя в руки и заставляла делать то, что не хочу.
Ной поцеловал меня в лоб, в нос, в щеку, в шею, в плечо. Его ресницы были влажными, а ведь заставлять Смерть плакать – последнее, чего бы мне хотелось. Я хотела, чтобы сейчас Ной улыбнулся как раньше, демонстрируя на бледных щеках ямочки, чтобы сказал какую-нибудь нелепость. Но его поцелуи были влажные, полные смиренности, сожаления, горечи. Как горький шоколад. Как мед, от которого у меня мурашки по коже, когда так сладко, что стучит в висках. Как еще один шрам на моем теле.
- Это будет больно? – спросила я, когда Ной отстранился и выпрямился на локтях, все еще касаясь пальцами моих волос. – Я почувствую то же, что чувствовала в день аварии?
- Я не позволю тебе вновь испытать боль, - пообещал он.
Я подумала о том, что Ной спас меня от жизни, лишенной смысла. Ведь после смерти Джорджи меня не стало. Я боялась всего на свете, в том числе и себя. Я просто боялась жить дальше и вычеркнула все, что могло бы принести мне радость. И тогда я думала, что если умру, случайно или нет, то так тому и быть.
Ной за три месяца возродил меня. Он плеснул мне на губы живительной воды, привел в чувство, заставил открыть шире глаза и увидеть, что я не одна в беде. Есть люди, которым хуже. Ной заставил меня увидеть жизнь в другом ключе. Подарил мне друзей и любовь. Воспоминания. Даже прошлое.
- Спасибо, - подвела я итог своим мыслям.
Он опустился рядом, схватил меня в охапку и прижал к груди, положив подбородок на мою голову. Его грудь была горячей и очень твердой, а внутри равномерно билось человеческое сердце.
- Как все будет, Ной? – спросила я, обнимая его за талию, и не рискуя поднять глаза.
- Ты просто уснешь. И это будет самый длинный и удивительный сон, который ты когда-либо видела.
- Это неплохо, - прокомментировала я, вздыхая. – Стоит ли мне напоследок сказать какие-нибудь слова?
- Можешь говорить все, что угодно. О чем ты сейчас думаешь?