Страница 103 из 109
– О, Господи! Боже ж ты мой! Что за чушь ты говоришь? – возмутилась Марта. – Конечно, тебе есть зачем жить! А твои родители как же? Как они без тебя.
Полина вздохнула, но встать даже не попыталась.
– А я как? Кто научит меня общаться с парнями?
– Не я… – попробовала возразить Полина. – У меня никого нет, – и тихо добавила: – И не было…
– Ты не права! Ты красавица! Да все парни на тебя заглядываются! Подумаешь Бард! Да знаешь сколько Бардов у тебя ещё будет?!
– Вот именно… Бардов… – усмехнулась Полина и снова легла. – А хочется нормального парня. Ты иди. Тебе надо жить. Тебе есть зачем жить. Ты и умная, и красивая. А я останусь тут.
– Чушь! – вскрикнула Марта. – Чушь! Чушь! Чушь! Никакая я не умная и уж точно не красивая! Да если б не я, мы бы сейчас не оказались тут. Тусили бы где-нибудь в клубе!..
Полина вздохнула и ничего не ответила.
– Если ты не пойдёшь, сдалась Марта, то и я никуда не пойду. Умрём вместе!
– Мне всё равно, – прошептала Полина, закрывая глаза.
– Ну а мне тогда тем более всё равно, – рассердилась Марта и легла рядом с Полиной.
Марту душили слёзы обиды и бессилия. Она сдерживала их сколько могла, но они прорвали плотину сдержанности, и Марта заплакала.
Полина лежала и не шевелилась. И было непонятно, жива она или нет.
И тогда Марта, сдавшись, обняла подругу и, уткнувшись ей в плечо, зарыдала в голос. От собственного бессилия, от собственной никчёмности, от невозможности изменить обстоятельства. Она плакала от отчаяния и чувства вины, от страха, что они так тут и останутся, от страха, что Полины не станет.
Марта не могла даже мысли допустить, что Полины не станет, и понимала, что изменить сейчас ничего не может.
– Бард был под заклятием, – раздался над ней холодный голос Серафимовича.
– Что? – Марта подняла заплаканное лицо.
– Бард был под заклятием. Он не такой. Он… – в голосе Серафимовича звучали презрение и отвращение. И ненависть…
– Зачем? – спросила Полина.
– Что зачем? – вопросом на вопрос ответил Серафимович.
– Зачем вы так?
– Как?
– Зачем вы накладываете на людей заклятия?! Что люди вам сделали?
Полина села. На её щеках появился румянец. Её глаза пылали ненавистью.
Серафимович пожал плечами.
– Мне было скучно. – И добавил холодно и высокомерно, словно залепил по пощёчине: – Вставайте! Вы должны допахать это чёртово поле! Сопли потом будете разводить.
Повернувшись к подругам спиной, Серафимович, хромая, пошёл к своему быку.
– Ненавижу! – бросила ему вслед Полина и поднялась. – Ненавижу!! – прокричала она, подходя к быку и подводя его к борозде. – Ненавижу!!! – прорычала она, берясь за рукоятки плуга.
Марта стояла и растеряно смотрела на подругу. Она впервые видела Полину такой.
– Чего стоишь? – зло кинула Полина Марте. – Паши давай!
И Марта побежала к своему плугу.
Пахотный клин снова тронулся по полю страданий.
Марта смотрела на сгорбленную спину Серафимовича и думала о том, что в его словах было правдой? Действительно ли Бард был под заклятием или Серафимович нарочно так сказал, чтобы Полина разозлилась и поднялась?
Оглянувшись на Полину, Марта удивилась перемене, произошедшей с подругой. Вот только она лежала без сил, а теперь было такое ощущение, что и без быка может тащить плуг и не заметит даже его веса.
«Ей ненависть помогает, – ответила Анна Юрьевна. – В ненависти большая сила…»
Марта оглянулась на Анну Юрьевну. Та по-прежнему сидела на быке, а Пётр Ильич шёл за плугом. Но по неустойчивой походке и опущенным плечам было понятно, что им обоим очень тяжело. Не пахать, нет – тяжело вспоминать.
А ещё Марта увидела, как Анна Юрьевна постоянно оглядывается и старается держать быка, чтобы тот шёл ровно, чтобы Петру Ильичу было легче. А он старается держать плуг ровно, чтобы бык шёл ровно, чтобы Анне Юрьевне было легче управлять им.
Даже отсюда, издалека Марта почувствовала ту нежность и заботу, которые окружали Анну Юрьевну, Петра Ильича и даже их быка.
И ей показалось, что их быку это нравится.
Анжелика же просто пахала. Подоткнув юбку и упираясь в поручни плуга, она решительно шагала по только что проложенной борозде.
Марта видела, что Анжелике тяжело. И ещё она поняла, что для Анжелики это привычный способ справляться с трудностями – работать, работать, работать… За делом не остаётся ни времени, ни сил для страданий. Видимо так же Анжелика хваталась за всякую работу, чтобы справиться с болью от предательства молодого человека и от страха перед толпой, когда те, кого она несколько минут назад считала если не друзьями, то приятелями, тащили её на улицу и кричали «На костёр её!».
Солнце стояло над головой, сильно хотелось пить, силы заканчивались у всех – человеческие возможности не беспредельны, а конца-краю этому полю видно не было.
В какой-то момент Марта запнулась, и не упала только потому, что держалась за поручни плуга.
Потом она запнулась снова…
Потом ещё раз…
Но вот быки дошли до конца поля. Развернулись. И пошли на второй круг.