Страница 55 из 56
Эпилог
*Эст-Карильона, Левобережье
Переулок, зажатый меж стенами домов, был безлюден и тих. Между почти смыкавшихся крыш проглядывала узкая щель ясного утреннего неба; вдалеке над домами высились светлые колокольни. Вот раздался переливчатый звон колоколов, зовущий жителей столицы Восточной провинции к обеду. Захлопали двери и ставни лавок, на дверях закачались таблички «Перерыв».
И тогда из-за штабеля ящиков у стены поднялась худая, грязная фигура. Цепляясь за стену дома, человек добрёл до заднего крыльца лавки, из последних сил подёргал за шнурок звонка, и осел на землю. Чуть погодя дверь приоткрылась, наружу высунулась пожилая, кругленькая женщина в платье с передником – и охнула.
– О, небеса! Ну, давай же! – она с трудом подняла гостя на ноги. Юноша был мокр, грязен и почти раздет – наряд кавалериста пришлось утопить в реке; волосы измазаны грязью, чтобы скрыть рыжину. Хозяйка почувствовала, как парня колотит озноб.
Женщина провела гостя сквозь тёмные комнаты, заставленные шкафами с рядами склянок и пропахшие химией. Отперев неприметную дверцу, помогла ему сойти по ступеням в подвальную комнатушку. Юноша рухнул на кровать, хрипло дыша и невидяще уставившись в потолок. Аптекарша потрогала его горящий лоб и поджала губы.
– Плохи твои дела, Ардис Хан, – тихо произнесла женщина. – И мои вместе с тобой! – с горечью добавила она и пошла наверх, за лекарствами.
***
*Гномония, тюрьма «Паучье Гнездо»
– Этель Вайс!
Старая женщина, пристёгнутая к креслу, поморщилась от бьющего в глаза света. Лампа сияла из-за спины сидящего перед ней за столом человека, так что лица разглядеть не получалось – только силуэт головы и плеч. Да и глаза теперь не те, зрение подводит…
– Вы арестованы по обвинению в преступлениях против Империи! Применённые к вам особые меры призваны предотвратить ваше сопротивление. Известна ли вам суть вашей вины?
Сухие губы старухи тронула усмешка.
– Ну, и что скажешь? – прошелестела она – Удиви меня.
– Вы обвиняетесь, – если голос и смутился, то виду не подал, – в принадлежности к преступной и враждебной Империи организации «Зодиак». В укрывательстве врагов государства. В связях с террористами… – Этель с улыбкой покачивала головой, будто принимая похвалы.
– В сумме этого достаточно, чтобы обеспечить вам высшую меру наказания. Поверьте, в северных шахтах вам не…
– Какие шахты? – насмешливо прервала его Этель, и голос осёкся. Но быстро вернул себе уверенность.
– Советую отнестись к этому серьёзно. Сейчас вас может спасти лишь сотрудничество со следствием, – тень шевельнулась и поставила на стол небольшую банку-хронолампу, полную сияющей пыли.
– Это конфискованное у вас Время. Вы ещё можете всё исправить, Этель. Разве оно того не стоит?
Молчание.
– Подумайте, – голос стал вкрадчивым. – Вы предпочтёте хранить верность тем, кто вас бросил в беде? В вашем ли положении упрямиться? Нам даже не нужно заточать вас в тюрьму, старость самая худшая тюрьма на свете… Темница своего тела. Вы же хотите стать прежней? Вернуть себе молодость?
Женщина не отвечала. Потом усмехнулась – вышло больше похоже на кашель.
– Ох и любите вы иносказания, – произнесла она. – Превратить в старую развалину – это у вас «особые меры». А «высшее наказание»… ты про шахты? Не смеши! Вернёте молодость, и сразу к «Уроборосу» в пасть!
– Но!.. – голос на миг задохся, и мать Коула почувствовала удовольствие. «Не ждал, что я знаю, скот?»
– А «враги Империи» – тут она наклонилась вперёд, насколько позволяли ремни, – это не тот ли, кого вы называете Проклятым?
Следователь не сразу ответил, и старуха засчитала себе ещё одну маленькую победу.
– Вы облегчите свою участь, – наконец выдавил силуэт, – если укажете, где сейчас может находиться… эээ, означенное лицо. Не советую…
– Хочешь знать, где он? – Этель улыбнулась, как молодая, хищно и зло. – О, я скажу. Он ушёл: обманул вас, подонков, и сбежал. Но Он вернётся, – добавила она с пугающей уверенностью. – Он вернётся за тем, что Ему принадлежит по праву. И тогда твоим хозяевам конец, крыса казематная – и тебе заодно с ними!
– Молчать! – следователь повысил голос и даже привстал, заслонив свет. – Каждое ваше слово может быть использовано против вас! Вы сами не оставляете нам выбора, кроме…
– Да ничего ты мне не сделаешь, – спокойно прервала его старуха, и следователь запнулся. – Я нужна тебе живой. Вы же хотите узнать, где Проклятый? И что ты со мной сделаешь теперь, когда я старая ветошь – пытать будешь?
Ответа не последовало.
– А вот не будешь. Если у меня сердчишко не выдержит, твоё начальство из тебя потроха выдавит. А я не боюсь смерти: я уже исполнила то, что должна была. Моя жизнь вам нужнее, чем мне, так что не расстраивай бабушку… внучек!
…Хилл шагал по коридору, мимо железных дверей с намалеванными белым номерами, мимо карбидных ламп в зарешеченных плафонах. В тюрьме «Паучье Гнездо» не было окон. Время сна и бодрствования здесь зависело от светильников, и часто их зажигали не по режиму. Порой «день» длился двое-трое суток, а иногда неравные «дни» и «ночи» сменяли друг друга каждые пару часов. Всё для того, чтобы погасить у узников ощущение времени и сломить их волю.
– У вас десять минут на свидание, – холодно предупредил Хилла страж у входа. Да не обычный охранник: камеру стерегли два солдата Чёрной Гвардии, оба в чёрных мундирах и кирасах, на головах островерхие шлемы. У каждого на поясе тесак в ножнах и два огнебойных револьвера.