Страница 49 из 56
Глава 20
Сгоревший мюзик-холл походил на пещеру. Стены были черны от копоти, с потолка свисали капающие пенные сталактиты. Под ногами хлюпало при каждом шаге, ботинки тонули в чёрной воде с наплывами пены.
– Вечный помилуй… Кто-нибудь погиб? – Хилл стоял на ступенях, зажимая нос платком.
– Не думаю, – отозвался Друд. Он обвёл помещение лучом фонаря; свет рассеивался в дымном мареве. Огонь умер, задушенный химикатами, оставив лишь едкий дым. Луч выхватил из мрака сцену – за сгоревшим экраном скрючились почерневшие железки, и трудно было представить, что совсем недавно они творили для публики волшебную историю. Остов клокодеона оброс изнутри бахромой восковых потёков от растаявших цилиндров.
Друд погасил фонарь и отвернулся. Вместе с Хиллом они поднялись на улицу, озарённую светом фар. Пожарные в серых робах и блестящих касках сматывали длинные рукава шлангов, грузили в кузов тяжёлые баллоны-распылители с пенными химикатами. В лужах на мостовой отражались уличные огни.
Свидетелей было всего трое. Толстяк-хозяин сидел в луже, обхватив голову руками, и мёртвым взглядом смотрел в выгоревший провал дверей. Поодаль жались друг к другу две зарёванные девицы в нарядах танцовщиц. Друд опустился на одно колено возле хозяина:
– Ты был там. Кто это сделал? – он тронул толстяка за плечо. Тот даже не шелохнулся. – Слышишь меня? – повысил голос Друд. – Кто?
– Я знаю, мастер, – окликнул его сорванный от рыданий голос. Девушка в перьевом уборе отпустила подругу и шагнула вперёд. Друд приблизился к ней. Глаза танцовщицы блестели, на щеках чернели потёки от слёз и туши.
– Говори.
– Это была банда Пижона Финна, – девушка дрожала и запиналась. – Порджи им платил за «крышу», и зажал деньги, скотина. Они всё громили, потом – огонь…
– Там были двое парней? Один чернявый, второй светленький, с веснушками? – Друд достал из кармана помятые фототипии. – Видела таких?
– Э… да! Финн с ними говорил о чём-то, потом его уроды их сграбастали, и… Не знаю. Мы побежали, но они… забрали Энни! – танцовщица всхлипнула.
– Кого?
– Энелин, сестру мою. Мы с ней и Вике, – она кивнула на подругу, – из Шатонска приехали. За славой, за деньгами… дуры.
– А их? Тоже забрали?
– Не знаю… Простите, мастер Часовой, мне так страшно! – девушка шмыгнула носом. Помедлив, Друд достал носовой платок – неожиданно чистый и аккуратно сложенный – и подал ей.
– Как тебя зовут?
– Триш.
– Куда они увезли твою сестру, Триш? Ты знаешь?
– Знаю, – девушка замешкалась лишь на миг. – Старое депо на севере. Они однажды меня саму туда возили, Финн захотел, чтоб я его развлекла… – голос её дрогнул от ненависти. – С завязанными глазами везли, но я всё равно узнала.
– Ясно, – процедил Друд. – Сержант! – подозвал он к себе полица. – Передайте в штаб моё приказание… – Часовой понизил голос и что-то тихо произнёс. Сержант растерянно кивнул шлемом.
– А мы поедем. Триш, садись, показывай дорогу.
Девушка устроилась на заднем сиденье, рядом с Хиллом. Инспектор поглядел сочувственно, стянул пиджак и набросил ей на голые плечи.
– Поехали, Реджи! – велел Друд, хлопнув дверцей. – Эй, ты чего такой унылый? – Реджи с несчастным видом пялился перед собой, явно гадая, как он в такое влип. – Ну, не дрейфь. У тебя сегодня настоящее приключение! Смотри веселей!
Водитель вымученно улыбнулся.
Машина скользила по тёмным улицам предместий, и свет фар облизывал стены домов на поворотах. Триш зябко куталась в пиджак и жалась к Хиллу; тот приобнял её за плечи.
– Что-то грустно едем, – неожиданно заявил Друд. – Реджи, у тебя музыка есть?
– Мастер Друд, разумно ли привлекать внимание? – осторожно заметил Хилл.
– Вот как раз тихо едущая машина и привлекает, – возразил Друд. – А так всё нормально. Зачем господа из приличных районов в трущобы ездят? Веселиться же! Вот и пусть думают, что мы кутить едем! – он достал из ящичка меж сиденьями небольшой музыкальный цилиндр и всунул его в гнездо фонографа. Из рупора полилась весёлая мелодия:
Ты счастливая звезда,
Ты светишь мне в ночи всегда!
Тебя лишь вспомню я –
И душа моя
Светом вся полна:
Мне лишь ты нужна.
Звёзды! В ночи
Горят твои лучи:
Счастья звезда,
Свети же мне всегда!
Друд с улыбкой замурлыкал в такт, отбивая пальцами ритм по дверце. Хиллу же песня показалась пошлой до оскомины, но он смолчал.
– Что невеселы, инспектор? – Друд взглянул на него в зеркало. Ветер трепал волосы Часового, выбившиеся из-под повязок.
– Не понимаю, – честно признался Хилл. – Они же разгромили и сожгли заведение… Куда полиция смотрит, раз тут такое творится?