Голубая звезда

– У меня нет родителей, – не поднимая глаз, ответила девушка, – папа умер совсем недавно, а мама… Мама умерла давно, мне тогда было четырнадцать, – тяжело вздохнув и не глядя на своих спасительниц, она продолжала: – Маму я очень любила. Хорошо помню её и до сих пор глядя на женщин ищу в них сходства с ней. Если мне кто-то даёт совет или поучает, я представляю маму и мне кажется, что это она со мной разговаривает. Она всегда была доброй, приветливой, всегда с улыбкой на лице. Она не была красавицей, но была необычайно мила, отзывчива и внимательна, особенно ко мне. Иногда мне казалось, что она чересчур внимательная, даже навязчивая. Меня раздражало и утомляло это, особенно если она начинала что-нибудь расспрашивать подробно. Какая я была глупая и не понимала, что она хотела сблизиться со мной и быть мне не только мамой, но и лучшей подругой! Тогда я этого совсем не понимала, а с годами жалела, что не скрывала своего недовольства и иногда чересчур бурно говорила ей об этом. Представляете, она ведь даже не обижалась на меня! С улыбкой гладила по голове и приговаривала: «Ну, ладно, ладно!» Когда она умерла, мне кажется, я повзрослела в один момент, – Алина вытерла глаза и не гляди ни на кого, продолжала: – Через год после смерти мамы, отец завёл со мной серьёзный разговор. От него я услышала много нелесного о себе, а именно то, что стала слишком закрытой и из приветливой, доброй, с особой силой воли девочки превратилась в амбициозную, самолюбивую девушку. Он предложил обратиться к докторам, к психологу. Я долго думала над тем, почему меня перестало радовать всё вокруг, но не найдя ответов решила взять себя в руки и начала подстраиваться под этот мир. Первое время было сложно. Я пыталась быть естественной, но у меня ничего не получалось, и я начала перевоплощаться: деланно улыбалась, вела светские беседы, старалась показать, что мне всё интересно и папа от меня отстал. Почти три года я обманывала весь мир и всех окружающих! Потом я выросла, окончила школу, поступила в институт и всё изменилось. Передо мной открылся другой мир, я как будто вырвалась из тёмной комнаты. Я повзрослела! Институт закончила с красным дипломом. После вручения диплома и торжественных мероприятий вернулась домой и почувствовала, что опять возвращаюсь в свой закрытый ото всех мир. Мне опять стало одиноко и тоскливо, я почувствовала себя никому не нужной маленькой девочкой. Мне хотелось похвастаться своими успехами, а мамы нет, и папа уехал за границу. Сидела я на диване в пустом доме и думала, что мне даже некому рассказать о своих первых победах, услышать, как меня называют умницей и увидеть, как гордятся мною. Я бы, наверное, разрыдалась и опять начала себя жалеть, но раздался звонок в дверь, и на пороге появился папа. Он вошёл с огромным букетом цветов и с шариками. Их было так много, что он с трудом протащил их через дверь. Войдя, отпустил шарики, и они разлетелись по потолку. Всё произошло настолько быстро, что я, не успев сообразить, оказалась у него на руках. Он кружил меня и громко кричал, что я самая лучшая, самая умная и самая красивая дочь на свете. Потом приехала тётя с огромным тортом, и мы весь вечер праздновали.

Замолчав, Алина с грустью и скорбью взглянула на женщин.

– Всё, на сегодня хватит воспоминаний! – вздохнув, проговорила Зинаида. – Сейчас ложимся спать, а завтра на свежую голову будем думать дальше.

Не возражая, все последовали её предложению, но долго лежали в кроватях при приглушенном свете не засыпая.

– Всё-таки, – тихо произнесла Валентина, – что произошло на катере, почему после этой прогулки, ты, Алина, оказалась под мостом?

Не услышав ответа на свой вопрос, она повернула голову и прислушалась. Зинаида уже посапывала, уткнувшись в подушку, а Алина лежала тихо, вероятно тоже спала.

– Спят! – проговорила Валентина, и удобно устраиваясь прошептала: – Ну спите спокойно и пусть вам приснятся светлые, радостные сны.

Алина не спала. Она, с грустью думала о своей семье, о своих родителях и о том, что прошло уже много времени после смерти мамы, но папа не смог никого полюбить и жениться. Она вспомнила как в один из походов к маме, стоя у могилы он сказал:

– Знаешь, Аля, я до сих пор чувствую связь с мамой. Мне кажется, что наши души, как соединились вместе много лет назад, так и держатся рядом. У каждого человека своё понятие любви, у кого-то интерес, уважение, а у кого-то страсть. Я, когда мама была рядом, не задумывался – почему люблю её; просто она была рядом, и от этого мне было хорошо. Утром, когда я просыпался, она улыбалась мне, и в любую погоду в комнате становилось тепло и уютно, потому что это был тёплый лучик её сердца. Мне с ней было хорошо во всех смыслах, я просто чувствовал, что это мой человек и другого мне не нужно. Ни с одной женщиной в мире я не смогу быть искренним, и не подпущу близко к себе, к своему сердцу, как маму. Помнишь слова Есенина: «И кто любил, тот полюбить уже не сможет. А кто сгорел, того не подожжёшь!» – это про меня, дочка.

Поразившись тому, что так смело, так запросто папа открылся ей, Алина поняла, что он продолжает любить маму, что он очень тоскует по ней и совсем не хочет убивать в себе это чувство, поэтому за все эти годы даже не взглянул ни на одну женщину. Ей стала стыдно за своё поведение после смерти мамы. Ведь она тогда не думала ни о ком кроме себя, кроме того, как ей плохо без мамы, а папа? Разве она думала тогда, как страдает и мучается он, нет – она думала только о себе?!

Именно в этот момент, находясь под железнодорожным мостом, и наблюдая, как дрожит огонь от горящего фитиля в керосиновой лампе, она многое поняла.

– В семье с родными и близкими нельзя любить только себя, – думала Алина, – нельзя быть эгоистом, потому что это – семья. В семье все должны быть вместе, рядом, в полном доверии и любви. Семья – это то, чем всегда дорожил и что всегда оберегал папа, а с его уходом рухнуло всё. Как правильно когда-то говорила бабушка: «Муж и жена подобны руке и глазам: когда руке больно – глаза плачут, когда глаза плачут – рука вытирает их». Точно сказано, потому что в семье ты не один и если тебе плохо, то в первую очередь поможет родной, близкий человек. С папой мне было спокойно и очень надёжно. Как я буду без них: без мамы и без папы жить? Я осталась одна, если ничего не изменится в моей жизни, меня поглотит чёрная комната. Папа, мне страшно!

Повернувшись к стене, Алина уткнулась в подушку и тихо заплакала.

Глава 3

Утром проснулись поздно. Закончив завтрак, Алина посмотрела на женщин не понимая, что делать дальше.

– Алина, ты как? – спросила Валентина. – Отдохнула за ночь?

– Да, – коротко ответила та.

– Тогда рассказывай дальше! – сказала Валентина, удовлетворившись ответом.

– Что рассказывать? – в недоумении посмотрев на женщин, спросила Алина.

Понимая, что из девушки придётся вытягивать каждое слово, Валентина вздохнула, покивав с досадой.

– Нужно восстановить события последнего дня и попытаться разобраться – из-за чего ты оказалась здесь?! Если, конечно, тебе это нужно? – произнесла она и замолчала что-то обдумывая.

– Правильно Валя сказала, а то решишь, что две чужие тетки и лезут к тебе в душу, – сказала Зинаида.

– Нет, я так не думаю, – ответила Алина, – мне кажется вы правы в том, что прежде чем возвращаться нужно понять, что произошло. Может быть и в самом деле мне пока туда нельзя, – кивнув головой в сторону двери закончила она с грустью.

Зинаида, внимательно наблюдая за подругой, в ожидании поглядывала на Алину полностью удовлетворившись ответом девушки.

– Начнём с катера, – кивнув, как будто приняв решение, произнесла Валентина, – рассказывай всё что помнишь.

– Я уже говорила, – начала Алина, – что нас на катере было шестеро. Если бы меня не позвали мой сводный брат с подругой, я бы не поехала! С ними я была совершенно спокойна, – она замолчала, обдумывая свой рассказ. – Ещё с одной девушкой и двумя парнями я познакомилась на катере. Его хозяин и третья девушка были вместе.