Там, где живёт моя магия. Книга 1

Кто ей поддастся, тот утратит разом

Свободу, мужество и разум.

Лопе де Вега

Глава 3

Проснувшись будто от толчка, я с недоумением осмотрелась, пытаясь сообразить, почему так темно. Мне, казалось, что я закрыла глаза всего на пару минут, а когда открыла, то вся спальня уже погрузилась темноту, разбавленную светом уличных фонарей. Бросив взгляд на часы, охнула, было семь вечера. Гай уже должен быть дома. Странно, что он меня не растормошил с требованием помочь собраться.

Обычно, перед тем как ехать к родителям, муж заезжал домой переодеться и захватить что-нибудь из домашней выпечки. Забавно, сэр Эдвард Локсли, презирал меня, но не мои кондитерские изделия. Слопать пудинг или чизкейк, приготовленный, невесткой-выскочкой не брезговал.

Я вскочила, и помчалась вниз. Заглянув в столовую и не обнаружив на столе грязной посуды, поняла, ― Гай дома не появлялся, по-видимому, решив наказать меня как следует. Надеясь на чудо, проверила комнаты, и надежда испарилась, а вместо неё стала набирать силу ярость. Значит, сиди жёнушка и думай о своём поведении. У меня вдруг возникла твёрдая уверенность, что Гай поехал за утешением вовсе не к мамочке. Муж знал, что я ни за что не стану звонить в резиденцию Локсли, чтобы проверить там ли он.

Что ж река моего терпения окончательно пересохла. У меня больше не было ни сил, ни желания бороться или что-то доказывать. Последняя соломинка сломала спину верблюда. Мне стало окончательно ясно, что я должна либо смириться, либо… уйти.

Вспышка неконтролируемой ярости, сменилась жуткой, удушающей болью, которая заполнила всё моё существо, каждую клеточку моего организма. Я обхватила себя руками и тихо заскулила. У меня было ощущение, что ещё мгновение и меня разорвёт на атомы. А потом я почувствовала такой выброс энергии, что, не удержавшись на ногах, рухнула и растянулась во весь рост на полу.

Когда пришла в себя, с трудом села. Казалось, все мои внутренности превратились в желе и при малейшем усилии, я растекусь маленькой лужицей. Кое-как доползла до лестницы и, вцепившись в перила мёртвой хваткой, неимоверным усилием воли заставила себя подняться на подгибающиеся от слабости ноги. С тоской посмотрела на второй этаж. Делать нечего, кряхтя и стеная на весь дом, я полезла наверх.

И чего, спрашивается, меня туда понесло. Лежала бы себе тихонечко внизу и вполне комфортно умирала на полу. Так нет же, проклятая гордость погнала наверх. Будь она неладна. Столько лет преспокойненько спала себе на задворках сознания, а тут нате вам ― проснулась, и вместо «привет» шипит, мол, неприлично, если муж увидит тебя такой жалкой, словно потрёпанный молью коврик.

То с каким ослиным упрямством я отвоёвывала каждую ступеньку ― это отдельный разговор. Похоже, оно меня и угробит. Каждый шаг сопровождался траурным маршем, звучавшим в моих ушах, но я ползла с упорством маньяка, наметившего цель. Как бы там ни было, до спальни я доползла вполне благополучно. Свернувшись жалким клубочком на огромной двуспальной постели, стала пережидать накатывающие волны слабости и тошноты, а в перерывах обдумывать свои дальнейшие шаги.

Мне вдруг стало абсолютно ясно, что меня больше ничего не связывает с Гаем. Все мои чувства, желания, надежды разом рухнули, словно невидимые оковы, которые до сих пор удерживали меня рядом с ним. Теперь я хотела только одного ― стать свободной.

Гай… Я не желала зла своему мужу. Жаль, что у нас не сложилось, как в сказке. Если у меня не получилось сделать его счастливым, то, возможно, получится у Миранды. Для себя я приняла несколько важных решений. Во-первых, я больше никогда не буду предметом мебели, где бы мне ни пришлось жить. Во-вторых, отныне я никому не позволю навязывать мне что-либо против моего желания.

Как только непонятная слабость отступила, и я почувствовала прилив сил, то первое, что я сделала, ― это собрала все свои вещи и перенесла в соседнюю комнату. Как ни странно, мне понадобилось на всё меньше получаса. Я прожила в этом доме четыре года, а вещей, которые можно было бы назвать только моими, почти не нажила. Покончив с этим, стала осматривать свои новые владения.

Это была гостевая комната, которой мы практически не пользовались. Она была немного меньше по размеру, чем наша спальня, но меня всё вполне утраивало. Единственное, что мне не нравилось ― это оформление комнаты. Холодновато-элегантный стиль, нравился Гаю и его матери, но не мне. Леди Локсли лично одобрила дизайн гостевой комнаты. Планировалось, что когда она будет приезжать к нам в Лондон, то останавливаться будет именно здесь, а кто я такая, чтобы спорить со вкусом самой «Миссис безупречность».

В гостевой не было ничего лишнего, но в то же время, ничего, что вдохнуло бы немного уюта и тепла в строгую, почти спартанскую обстановку. Стены, оклеенные светлыми обоями с голубым растительным орнаментом, шторы и покрывала с ледяным отливом, белоснежная мебель, ковёр на полу, цвета берлинской лазури ― вызывали во мне желание натянуть на себя теплый свитер. Даже в самый солнечный и жаркий Лондонский день, в этой комнате, казалось, царил холод. Сюда я заходила только для того, чтобы убраться и застелить свежее бельё.

«Что ж, если не хочешь замёрзнуть и умереть от простуды, придётся поторопиться съехать отсюда» ― сказала я самой себе. ― «Это возможно порадовало бы некоторых, но совершенно не вписывается в твои планы на новую жизнь». Менять в комнате интерьер по своему вкусу, я не собиралась, так как не планировала остаться здесь надолго.

«Подведём итоги», — подумала я. — «Ты решила изменить свою жизнь. Для этого переволокла все вещи в соседнюю комнату, а дальше что? Сидеть тут всю оставшуюся жизнь? Глупо. Уйти немедленно? А куда? Денег нет, крова нет, как и близких друзей, у которых можно было бы попросить приюта. Впрочем, деньги можно было бы и найти, а при наличии первого, легко найти и второе, но честно говоря, мой муж не заслужил того, чтобы его жена ушла вот так, молча и без объяснений». «Ага», — проснулся мой внутренний голос, — «Трусишь! Надеешься, что муж уговорит тебя?» «Нет! Никогда!» — решительно возразила я. «Стоп!», ― осенило меня, — «У меня же есть где жить».