Дорогами Нового Мира

- Ну. Они все говорят, что безвинно пострадали. Вот тебя то за что в кандалы и ошейник одели? Тоже скажешь, что не за что? – ехидно спросила старая лекарка.

- Ладно, проверю я твою Милку, - уже примирительно сказала мъера Надка. – Если невинна, найдем и ей работу. Есть у меня на невинную девицу планы.

А я сидела и решала, сделала ли я лучше для Милки, или ей будет еще хуже от той работы, что найдет ей Надка.

Зареванную Милку вскоре привели в лекарню. Оказывается, в бараке им популярно старожилы объяснили зачем их привезли на затерянную в горах шахту. И никто их обратно ни через десять, ни через двадцать лет не отпустит. Пока молоды – будут ублажать мужиков, а потом спустят в шахту, а там год работы и всё – нет человека. Там и завалят камнями. Надка велела ей утереть сопли и объявила, что Милка тоже будет жить и работать при лекарне, если еще с мужчиной не была. Девушка утвердительно качала головой, что, мол, не была. Старуха осталась довольна и ушла, оставив нас одних.

- Мъера Миллея, спасли вы меня опять. Это ж вы за меня поспросили? Что хотите для Вас сделаю.

- Не благодари и не обещай. Мы не знаем, что с нами завтра будет. А сейчас нам бы поесть, да поспать. Утро вечера мудренее, как говорят у нас. Завтра все подробнее узнаем, с людьми познакомимся. Не все же тут злодеи. Да и лекарка, хоть и похожа на старую ведьму, вроде вполне нормальная старуха. Вникла в мою и твою проблемы. Помогла.

Так началась наша каторжная жизнь. Из-за расположения Западного материка в южном полушарии, сейчас здесь стояло лето, солнце припекало, но с гор по вечерам спускался холодный туман. А по рассказам той же Надки, зимы здесь суровые, дороги становятся непроходимыми до весны, продуктов не всегда хватает. Многие гибнут. Да и камень везде один, топить нечем. Поэтому, когда лютуют морозы, все спускаются в шахту, там и зимой тепло. Это только с весны начинают подниматься на поверхность. Летом приходят караваны за рудой, привозят новых рудокопов. Сейчас вот ждут подводы с продуктами и одеждой к зиме. Лекарства должны опять же привести. За лекарствами был отправлен сын Надки, который тут и родился. Как я поняла из её рассказа, она была женой прошлого начальника шахты, так и оказалась в горах. Муж её умер, а она, в принципе, могла бы уехать отсюда, да сын пока против – хочется ему побольше, дурню, заработать. Ругала она своего сынка почем зря.

Мы с Милкой уже давно поняли зачем лекарке понадобилась девушка – невесту она ищет сыну, да сюда же все воровок на убийц привозят, а они её сынку в жены не годятся. Милке сначала такая перспектива не понравилась, как это выходить замуж неизвестно за кого, может он сам здесь в горах одичал и озверел хуже всяких убийц. Но мне пришлось напомнить ей, что лучше быть женой одного мужчины, чем ублажать каждый вечер не по одному. Может и парень он нормальный, присмотреться сначала надо.

А как живут тут женщины, мы насмотрелись. Днем они работали прачками, кухарками, поломойками, а по вечерам в бараках начиналась целая вакханалия. Приходили мужчины и выбирали себе женщину. А желающих было больше, чем самих женщин, так что ходили они по кругу. А нам приходилось их потом лечить. Надка беременности не позволяла. Давала зелья против зачатия и для выкидышей. Страшно было смотреть на такое.

- Думаете мне такое самой нравиться?- сказала как-то мъера Надка. - Нет, девоньки, не нравиться. Только изменить я тут ничего не могу. Начальник хоть меня слушает, раз по моей рекомендации его повысили, но изменять ничего не будет. Ему самое главное, чтоб бунтов среди шахтеров не было. А так мужики делом заняты, пар выпускают. Начальнику важнее руду вовремя и в полной мере сдать для хозяина. Да и женщинам дети тут ни к чему. Только лишняя головная боль.

- Мъера Надка, а вы знаете, что за руду добывают на шахте? Для чего она идет? – спросила я лекарку.

- А кто его знает? – ответила вопросом на мой вопрос мъера. – Руда она и есть руда, плавят её потом, видать, нужна, если добывают. Я ж не рудознатец.

- Это морий, - сказала и испугалась сама своей дерзости, но продолжила. - Запрещенный к добыче и продаже металл. По закону его нельзя добывать и использовать на территории материка. Кто владеет этой шахтой – сам преступник.

- Вот оно как. Ты девонька особо не распространяйся об этом. Если жить хочешь. Уж не за твоё ли знание этой тайны тебя сюда и упрятали?

Я молча кивнула. Лекарка долго молчала, что-то обдумывая, а потом сказала:

- Если перезимуем и живы будем, по весне надо все же уходить. Сын мой хоть и балбес, но не полный идиот, поймет, что всех денег не заработаешь, а головы лишиться можно. Вот с первой отправкой руды и поедем.

Возьмет ли нас с собой, Надка не сказала.

Каторжанкам, обитавшим в бараке, не понравилось то, что я и Милка живем при лекарне и имеем «особый» статус. Чтоб вслух не высказывать нам претензии, их останавливал только ошейник на мне, который так и не сняли.

Удручающее зрелище представляли собой и рудокопы. Их под конвоем приводили к нам с ранами, ушибами и порезами. Это были изможденные мужчины, с серой кожей от въевшейся в неё руды, обозленные на всех. Сразу было видно, кто тут уже давно, а кого привезли недавно.

На Западном континенте наступила осень. Небо закрыли свинцовые тучи, в которых утопали пики гор. Пришли несколько караванов с продуктами и одеждой. Прибыл начальник шахты – невысокий толстоватый мужчина. Видимо, с распоряжениями мъеры Надки он был согласен, так как я и Милка остались при лекарне. Мъер Финк, так звали начальника, в дела лекарни не вмешивался, хотя его приказы насчет других часто раздавались со двора. А мы с подругой старались лишний раз не попадаться ему на глаза. Надка с нетерпением и тревогой ждала возвращение сына. Он прибыл с последней оказией, привез все необходимое для лечения больных. Все готовились к суровой зиме.