Зимняя сказка

– Вашей вины ни в чем нет! – возразила Маргарет, мягко касаясь ладонями его щек, ласково вытирая позорно льющиеся слезы. – Неужели Вы не видите, что Вы всего лишь защищали свою честь, меня, свой замок, в конце концов?

– Нет, нет, замок – это лишь материальное, что есть материальное по сравнению с жизнью, что я отнял… – скороговоркой пробормотал граф.

– Хорошо, коли так желаете найти крайнего, то вините во всем меня! – надменно произнесла баронесса, отнимая ладони от его лица. – Ведь если бы не я, если бы я не приехала в этот замок, не уговорила Вас помогать мне, в Вашей жизни ничего бы не изменилось, и Вы сейчас не сидели посреди руин, словно разрушенная тяжелым ударом статуя!

Элжерон глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.

– Негоже перекладывать ответственность за свои действия на других, выискивая возможные источники там, где их нет… – ровным голосом произнес он.

– Ах, граф! – всплеснула руками Маргарет. – В конце концов, Вы спасли две жизни ценой одной! Возможно, понимание этого Вас немного утешит.

– Не одной… – покачал головой Элжерон и указал на обломки стены, под которой виднелась часть платья Филиппины, и медленно растекалось пятно цвета выдержанного вина.

– Матушка! – в отчаянии воскликнула Маргарет и бросилась было к обломкам, но Элжерон успел поймать ее за руку и потянуть на себя, останавливая.

– Нет, стой, тебе нельзя туда сейчас, потолок может обвалиться, да и спасать там уже некого! – Элжерон настойчиво прижал к себе вырывающуюся девушку, не позволяя ей так глупо пожертвовать собой ради того, кого было не вернуть. И кто не был этого достоин.

– Но я должна! Матушка! Я должна помочь ей!

– Она не мать тебе! – рявкнул ей на ухо Элжерон, ощущая, как сожаление и муки совести сменяются праведным гневом. – Она лишь твоя мачеха, и это она наслала на тебя ту странную болезнь, от которой я тебя избавил! Она тебя прокляла! – Элжерон выдернул из кармана брюк остатки кулона и, открыв, ткнул его в руки Маргарет. – Узнаешь? – спросил он.

– Это же… мои волосы, до болезни, – растерянно произнесла девушка, вытаскивая спутанный локон. – И это ее кулон. Кулон, который подарил ей отец, и который она никогда не снимала. Но как же так? Почему она это сделала? – Маргарет подняла на Элжерона глаза, в которых стояли слезы непонимания и обиды. – Я ведь все для нее делала… Я поддерживала ее после смерти отца больше, чем она меня. Я старалась быть для нее идеальной дочерью, которой у нее никогда не было. А она… желала моей смерти? За что? – всхлипнула девушка.

– Да плевать ей было на то, как ты себя ведешь и какая ты! – осерчал на эту наивность граф. – Ее не заботило, что ты милая, добрая, образованная и нежная девушка. Ее интересовало исключительно наследство и титул, которые перешли бы к ней после твоей смерти!

– Вы правда так думаете? – спросила Маргарет, несколько успокаиваясь.

– Конечно. Ты пригрела змею у себя на груди. Мне очень жаль, – граф нахмурился, не зная, как утешить девушку. – Она повсюду ездила за тобой, поскольку проклятие, привязанное к кулону, могло ослабеть и дать тебе выздороветь, а затем ей пришлось бы все начинать сначала и терять время, коего у нее было не слишком много.

– Я говорила про то, что Вы сказали обо мне, – щеки баронессы очаровательно порозовели, и она смущенно отвела взгляд.

– О, простите меня, – Элжерон вздрогнул, приходя в себя. – В пылу я пересек некоторые границы и наговорил лишнего, поведя себя неучтиво. – Он разжал руки, отпуская девушку и поднялся, помогая ей также встать на ноги. – Надеюсь, я не оскорбил Вас своей резкостью, – с сожалением добавил граф.

– Нет, что Вы, отнюдь, – ответила Маргарет с легкой улыбкой, в которой, впрочем, Элжерон услышал разочарование.