Страница 49 из 138
— А Фуке построил здесь веселый дом для моряков, — отсмеявшись, продолжил он. — Ещё целый квартал для бывших военных, дома по льготным ценам, а особенно для Иностранного легиона. Я, кстати, тоже там служил. Дороги все каменные, видели? Даже в Париже не везде, а у нас вот так! В Бретани порядок, про воров и убийц забыли. А если кто где что, то мы, если честно, и приехать-то не успеваем. Приедем, а он уже висит на дереве с табличкой. И вся деревня кланяется: Фуке, Фуке. Лопочут на своём бретонском.
— А вы его — доставить, — с каким-то даже осуждением закончил Цейтлих. — Арестовать…
Аслан обвёл глазами кабинет и вздохнул.
— Это всё хорошо, — сказал он. — Но я должен его именно что арестовать и доставить. Где он сейчас? И мне нужно подкрепление. Человек пять, думаю, будет достаточно.
Капитан полиции смотрел на него как-то странно. Оценивающе.
— А если он будет сопротивляться?
Аслан пожал плечами и положил руку на рукоять сабли.
— А если он будет не один, а с собаками?
— Это служебная тайна, но…
— Отлично! — перебил его Цейтлих. — Просто отлично!
Эвакуатор нахмурился.
— То есть?
— Пойдёмте, — сказал капитан полиции, встал и жестом пригласил его за собой. Аслан, недоумевая, вышел за дверь и только хотел сказать что-нибудь едкое по этому поводу, как его сшибли с ног, да так, что он ещё пару шагов пролетел, прежде чем шлёпнуться о пол. Тут же на него навалилось несколько полицейских, прижали руки, саблю; через несколько секунд, несмотря на все его попытки, его обезоружили, скрутили, заковали в наручники и, регулярно угощая крепкими тычками, протащили волоком через коридор и закинули в клетку.
Аслан сел, потряс головой и огляделся. Кажется, его всё-таки вырубили, потому что ни оружия, ни документов, ни полицейских видно не было. Клетка была тройная, и его закинули в центральную секцию. Справа от Аслана сидел какой-то босой бородатый дед, одетый как бродячий монах: в серые просторные штаны и длинную рубашку, на груди у него висел большой деревянный крест. Дед не выказывал никакого интереса к событиям и задумчиво перебирал чётки. В левой клетке находился молодой паренёк весьма пронырливого вида, он, в отличие от деда-монаха, очень оживился и в данный момент всячески сигнализировал эвакуатору лицом и руками, пытаясь привлечь внимание.
— Ты кто? — спросил его парень. Аслан угрюмо посмотрел на него и не ответил.
— Парижский он, нехристь и сарацин, эвакуатором служит, прости господи, — внятно проговорил монах, не отрываясь от чёток. Аслан медленно повернул голову к осведомлённому деду. — Ох, язык мой враг мой.
— Ты… вы кто? — спросил Аслан.
— Корентин меня кличут, — охотно ответил дед. — А тебя Аслан, лев, стало быть, по-вашему. А вон тот придурок, прости господи, это Бюнэ.
— Сам ты, дед, придурок, — огрызнулся Бюнэ. — Эй, служивый. Ты чего с нашими голубями не поделил? Вроде ж вы одна масть, или что?
— Придурок и есть, — с сожалением сказал дед Корентин. — Ты, хорёк деревенский, даже эвакуатора, коий чудовищ борет, от полицейских, что от таких, как ты, засранцев мир избавляют, отличить не можешь. А туда же, во власть настопырился.
— Откуда вы меня знаете, уважаемый Корентин? — спросил Аслан.
— Ты, нехристь, мне не вычь, — невежливо сказал дед. — Я человек простой, и в числе единственном на этом свете пребываю, как господом нашим и заведено.
Аслан сообразил лишь через секунду.
— Откуда ты меня знаешь, почтенный старец? — спросил он.
— Мусульманская твоя душа, — вздохнул дед. — Не можете по-простому. Я, видишь, ли, пророк. Не ваш, который Мухаммад…
— Саллаллаху алейхи ва саллам, — пробормотал Аслан вполголоса.
— Во-во, — отозвался дед. — Именно что салам. А я обычный пророк, из местных.
— Свято-ой ещё, — с издевательской почтительностью сказал Бюнэ. — Бывший. А теперь, вишь, к чёрту оборотился.
— Кыш, заморыш, — сказал дед Корентин. — Святым альбо диавольским люди называют всё, что уразуметь не способны. А я ещё на понимание общественности надежды питаю.
Аслан выразительно оглядел его клетку. Старик мрачно покивал.
— Смейся, смейся, нехристь. Но сказано: стучи во все чужие двери, чтобы найти свою. Вот и стучу.
— Ты тоже, что ли, в гвардию пришёл поступать? — спросил Бюнэ у Аслана. В его голосе звучала лёгкая тревога. Аслан помотал головой. Парень сразу успокоился.