Страница 23 из 138
— Хороший приказ, одобряю, — сказал Терье. — А каким числом он подписан?
— Январём, — крепнущим голосом ответил господин Бризено. — Январём этого года.
На Питера он не смотрел.
— А каким образом Академия будет восстанавливать ошибочно выплаченные средства? — поинтересовался младший прокурор, выпрямившись и оправляя на себе мундир. Похоже, его мысли были уже далеко. Его квинтет закончил работу и беспорядочно сваливал все бумаги и папки обратно в ящики столов и шкафов; Питер стиснул зубы. Бризено же окончательно оправился и уверенным голосом ответил:
— Я думаю, мы решим этот вопрос. Скорее всего, эти сотрудники будут восстанавливать их за счёт своего оклада. В течение некоторого времени, разумеется.
— Что ж, — сказал Терье вяло. — Похоже, в деле вскрываются новые обстоятельства. Мы отправляемся к эвакуаторам. Вас вызовем повесткой. Господин Кафор. Господин Бризено.
С этими словами младший прокурор Терье вместе со своим квинтетом покинул помещение кафедры. Через две секунды господин Бризено как ни в чем не бывало тоже засобирался и вышел, что-то озабоченно бормоча себе под нос. На Питера он так и не взглянул.
7
Ур-роды.
Питер пришёл в себя лишь минут десять спустя и тут же начал считать, сколько он потерял в деньгах — не из меркантильности даже, а просто чтобы чем-то заняться.
Вышло две трети. Он потерял две трети своего заработка.
Он не поверил и пересчитал ещё раз, медленно и спокойно.
Гады.
Нет, всё верно. Его доход теперь равнялся доходу обычного бакалавра и составлял примерно восемьдесят тысяч новых франков в год. Это без учёта того, что ему придётся восстанавливать «ошибочно выплаченные средства» за полгода… Питер смотрел на листочек, исчерканный цифрами и ясно осознавал: это катастрофа.
Подлецы.
Что можно сделать?
Можно подать жалобу на Бризено. Ага, в прокуратуру, господину Терье лично в руки. Можно подать жалобу на Терье. Генеральному прокурору, или нет, сразу принести в покои её несовершеннолетнего высочества, тоже лично в руки… Лорду-протектору? Но формально господин Оливер такой же чиновник на службе у короны, как и генеральный прокурор — как бишь там его. Советники одного ранга. Судейская коллегия? Дорого… Жалобы — это очень дорого и очень долго, а деньги, как всегда, нужны прямо сейчас. Очень, очень некстати всё это… На уголь и дрова сбережений хватит, но на всё остальное? До осени Питер хотел сделать крышу, расчистить двор и сад, подлатать ворота, а лучше поставить новые, и, самое главное и срочное, починить отопление. Зимы становились всё холоднее, а дом на Рю де ла Пэ ветшал не по дням, а по часам.
Дом.
Идея, как и полагается, родилась из ниоткуда.
Питер вскочил и начал мерить шагами кафедру.
Конечно, надо сдавать комнаты. Наверху четыре комнаты, внизу две и гостиная. Мне хватит двух нижних комнат, рассуждал Питер, а им, жильцам, хватит и по одной. Для начала сдать две комнаты, потому что в третьей немного сыро, а в четвертой завалы барахла, до которого руки никак не доходят. Барахло потом можно унести на чердак… Если, допустим, сдавать комнату за три тысячи франков в месяц, то можно наполовину восстановить потери на ближайшее время, а в следующем году, видимо, придётся что-то придумывать… А если сдавать за четыре тысячи… А за пять?
Питер стал вспоминать, как они выглядят, верхние комнаты.
Нет, четыре — это даже мало. Пять.
— А торг начнём с шести, — решительно сказал Питер вслух.
Через полчаса Питер уже шагал по улице в Печатный квартал, к вечернему «Торговому Меркурию», а в мыслях набрасывал детальные портреты своих будущих квартиросъемщиков. Портрет получался семейным, так как было решено, что это будут брат и сестра. Брат младше, сестра старше. Они приехали в Париж, то есть Лютецию, на учёбу. Брат посещает курсы подготовки для поступления в Криминальное училище, дисциплинирован, уважает старших, не любит сидеть дома и очень любит свою сестру. Сестра, напротив, домоседка и скромница, ответственная, умная и застенчивая провинциалка. Любит читать книжки по истории и решать несложные математические задачки… Их родители — преуспевающие землевладельцы с юга Альянде, а детей отправили так далеко, чтобы те вкусили столичной жизни; конечно же, они приедут вместе со своими детьми, и поначалу будут строго спрашивать Питера, кто он такой (учёный, доктор наук), кто его родители (отец известный лингвист, мать почтенная домохозяйка, увы, оба уже не с нами), какие у него политические взгляды (самые умеренные и вообще он далёк от политики) и образ жизни (скромный, затворнический, весь в науке). Конечно, они будут впечатлены, и очень обрадуются, что у их чад будет такой благовоспитанный и положительный лендлорд. Скорее всего, сговорятся на тринадцати тысячах за обе комнаты, плата за полгода вперёд, а ещё отец перед отъездом отзовёт его в сторонку и выдаст ещё двадцать тысяч, на случай, если по вине их детей что-нибудь случится… В общем, весьма достойные люди. И дети тоже весьма: старшая дочь красива той тихой красотой, что привлекает всех, кого втайне, кого сильнее, но никого не оставляет равнодушным. Однажды они встретятся в саду, в час мысли и уединения, и глядя на просыпающиеся звёзды, он расскажет ей, что у него на сердце, чем он живёт и о чём мечтает, и она обязательно поймёт…