Страница 44 из 50
- Сюда, - окликнула Веда. Она сидела в повозке, запряженной двойкой лошадей в нескольких метрах от нас. Когда мы приблизились, я разглядела в сидящем рядом с ней парне Ярополка. Едва мы забрались, он прищелкнул языком и лошади помчались обратно.
- Ты цела? – голос женщины звенел от беспокойства.
- Я – да, - коротко ответила я, - Стас, ложись-ка …. СТАС!
Он полусидел, привалившись к деревянному боку. Я коснулась его щеки и ощутила, как она пылает. Пощупала пульс – слабый и частый, но четкий. Оттянув ткань сорочки осмотрела рану – неглубокая, швы не понадобятся. Оторвав лоскут от своего одеяния очень неумело, но туго перевязала.
- Что с ним? – Веда переместилась с козел к нам. Осторожно потянув, я уложила мужчину к себе на колени и плотнее закутала в плащ.
- Потерял сознание. Веда, до городища сколько?
- Если так ехать – пять часов. Ярополк!
- Потороплюсь! – ответил парень.
Повозку трясло на неровной дороге и каждый прыжок отдавался болью в ребрах, но я едва ли замечала это от осознания, что Стасу в разы хуже, хоть он не проронил ни звука. Я держала руку на пульсе постоянно считая, цепенея от страха. Не знала ведь, насколько серьезна его первая рана. Зато воображение услужливо вновь и вновь вызывало в памяти лицо умершего на моем столе парня.
Наконец вдалеке показались очертания городища. Словно почуяв дом, лошади припустились быстрее даже без понукания. Ворота, знакомые лица вокруг. Я соскочила с повозки, велев перенести Стаса во флигель. Там уже жарко пылал очаг, горели несколько факелов для дополнительного света.
Разрезала на нем остатки сорочки и осмотрела в жутком страхе увидеть нечто подобное тому. Но, к счастью, моему взору явились лишь ушибы – багровые страшные, но не такие…. Не как у того парня. Смочив прилипшую к ране повязку, я принялась осторожно снимать ее. Стас пришел в себя – я ощутила, как он напрягся, но не проронил ни звука. Стараясь действовать осторожно, я стерла запекшуюся кровь и осмотрела наконец рану. Страшная и глубокая, но очевидно, что задеты лишь мышцы и мягкие ткани. Иначе…. Я качнула головой, пытаясь отогнать мысль о том, что было бы «иначе». Вот только началось заражение. Побагровевшие, отекшие края…. Но гноя нет. Пока нет.
- Добрава, дай ему виски, - девушка послушно выполнила распоряжение. Прижав чистую ткань к ране, я склонилась к Стасу.
- Слушай меня. Сейчас нужно будет очистить и удалить…. Нежизнеспособные ткани, а потом только можно будет зашить. Придется терпеть, Стас.
- Такое уже бывало, - усмехнулся он, - Признайся, девица, тебе просто нравится латать меня, словно сорочку.
- Держите его, - велела я стоящим рядом парням. Затем прошла к импровизированному стеллажу с инструментами возле которого стоял кувшин с водой и таз для мытья рук. Взгляд зацепился за что-то белое, стоявшее в глубине стеллажа за аккуратной стопкой бинтов.
- О, боже! – вырвалось у меня, когда я разглядела забытый после памятного появления виски початый флакончик Хлоргексидина. Осталась правда лишь половина. Не лишь, мысленно поправила я себя, а целых полфлакона. Я засунула его в карман своего медицинского фартука, затем тщательно вымыла руки и вернулась к столу.
Несколькими до невозможного учитывая ситуацию точными движениями я удалила начавшие заражаться ткани. Это немного углубило рану, но лишний раз подтвердило предположение о том, что она не была проникающей – в самой глубине все еще виднелись лишь мягкие ткани. Затем промыла кипяченой водой. Стас не стонал и не дергался, но губы побелели так, что слились по цветы с простыней. Я физически ощущала его боль….
Я лишь немного развела препарат. Помимо прочих преимуществ, Хлоргексидин не печет. Я пыталась думать об этом, еще о его пролонгированном действии, об огромной удаче, что нашла его именно сейчас – о чем угодно лишь бы сохранить самообладание. Но и получившегося количества хватило на то, чтоб закончить начатую работу по очищению раны. Ткани имели теперь вполне здоровый вид, и я приступила к наложению швов. Голова кружилась, но странно, руки твердо держали иглу.
- Отключился, - отрапортовала Добрава, - Пульс частый, но четкий.
Я кивнула, продолжая работу. Спустя несколько долгих жутких минут наложила повязку, смоченную в виски. Велев его поднять, туго закрепила бинтом. Затем промыла глубокий порез на трапециевидной мышце и перевязала его, после обработала ссадины на лице и руках.
- Несите в мою комнату, - проговорила я. Едва процессия покинула клинику, я обессиленно оперлась ладонями на стол и склонила голову, пытаясь справиться с накатывающей дурнотой. Как только комната перестала двигаться, я стащила с себя передник и поднялась к Стасу, прихватив драгоценный блистер с двумя оставшимися таблетками.
Едва я вошла он открыл глаза.
- Как себя чувствуешь? – я присела на край кровати и взяла его за руку.