Страница 92 из 108
- Меня?.. Нет, нет, что вы… Просто размышляю вслух. – Следователь тяжело вздохнул. – А вообще – грустная легенда.
- Это потому что в ней много правды. – Лиза кивнула. – Всегда так: сказки редко бывают грустными. И у них редко плохой конец.
- Спасибо вам за рассказ.
- Да не за что. Просто странно, что вы сами на него не наткнулись. Есть даже баллада о Черном Менестреле. Ее, правда, пели лет четыреста назад. Но кое-где в старых книгах еще можно найти текст.
Она взяла гитару, чуть тронула струны и запела:
-..Мы неслись по лугам, где ковыль прорастает сквозь кости
Усредненных героев хоругвь обронивших в росу
Наши кони пьянели от бега на этом погосте
И на шаг перешли лишь в обугленном мертвом лесу
Мы умели на черных стволах замечать сигнатуры
О которых смолчал в манускриптах своих Парацельс
Мы плевали на всех палачей и на все префектуры
Мы смешали вино с киноварью, и выпили смесь
В алхимическом тигле расплавив презренное злато
И разбавив его предпоследним закатным лучом
Мы сломали клинки о колено и сбросили латы
Сделав вид, будто мы в этой битве вообще ни при чём
Где под солнцем Прованса синеют в долинах озера
Где замшелые стены соборов не знают тепла,
Мы ушли по затертым ветрами дорожным узорам
От слепого добра и не очень-то зрячего зла
Там в долинах трава на ветру мягче девичьей кожи,
Там по вечному небу плывут жемчуга облаков
И отмыв с себя гарь, мы хоть чем-то, но стали похожи
На людей, что способны на жизнь и чуть-чуть – на любовь
Дезертиры, бежавшие войн и циничного мира,
Наказанья за грех, епитимьи мирской суеты
Мы решили, что лучше уж сдохнуть поломанной лирой,
Чем сверкающей пикой стоять за чужие кресты
Общий наш приговор беспощадно порезан цензурой
Вырван с кровью из книги глумливым Законом-скопцом
Справедливость в сутане с крестом гордо носит тонзуру
Всех иных награждая фальшивым терновым венцом
Там где розы в слезах молча смотрят в печальное небо
Нас гвоздями в ладонях с тобой обручили навек
И разбила свой кубок о твердь вечно юная Геба
И на миг заглушил жернова этот проклятый век
Нас с тобой опустили туда, где белеют туманы
Где скользит белый лебедь над черною гладью болот,
Где на гербовой лилии кровь полыхает как пламя,
Где лежат мертвецы под пологом задумчивых вод
Я не знаю, о ком тебе петь, моя скорбная лира
По клинкам и по плахам течет одинаково кровь
Где война десять тысяч солдат на траву повалила
Там сто тысяч сожгла и развеяла пеплом любовь
Смерть – ошибка. Ведь мы же не смерти хотели
Я отрекся от Бога, я кровью скрепил договор
И в полуночный час из последней замшелой купели
Я на брег поднимаюсь и струн завожу перебор
Над гнилыми прудами отчаянно мечутся тени
Одиноко плывет по воде свет ущербной Луны
И святые отцы-фарисеи окрестных селений
Слыша песню мою видят ночью кошмарные сны
Мне на них наплевать – не для них я разорванным сердцем
Бью по струнам души в одночасье смеясь и скорбя
Не для них я рыдаю слезами аккордов и терций
Все как в жизни:
Играю опять для тебя.
…Ветер оторвал от земли стайку сухих мертвых листьев, закружил и швырнул свою случайную добычу в пруд. Небосвод озарила бледная вспышка, и где-то на западе глухо заворчал далекий гром. Весенний сумрак дышал влагой, но гроза пришла намного позже, глубокой ночью.
…- Фигаро! Фигаро, вставайте!! Да просыпайтесь вы! Беда!
Он резко сел на диване – голова слегка закружилась – не понимая, что происходит, что случилось, все еще одурманенный сном из которого его так грубо вырвали.
«В который уже раз», пронеслось в голове.