Страница 68 из 108
- В каком смысле?
- Не знаю, как вам сказать… – Король поводил руками в воздухе; на его лице читалась мучительно-напряженная работа мысли. – Как будто это была даже не музыка, а живая эмоция, воспоминания… Нет, не могу объяснить… Знаете, как бывает: идешь по улице, думаешь о какой-то ерунде, и тут вдруг повеет запахом краски… И вспомнишь, как в детстве так же точно пахло у тебя в комнате, когда там красили окна, а ты с приятелями как раз гонял голубей на крыше, а потом измазался как скотина, и уже улыбаешься во весь рот, хотя просто нюхнул краски из малярной лавки… Так вот тогда было так же. Только я не улыбался, а дрожал. Потому что от этой музыки становилось страшно.
- Так. А потом?
- Потом он просто растворился в воздухе… Даже, как мне показалось, не в воздухе, а в воде – расплылся как клякса.
- И?..
- И ничего. Пошел я в усадьбу – жрать хотелось как волку.
- И в эту ночь…
- Ничего подобного. Прошло недели две, прежде чем я увидел свой первый… кошмар. И, скажу вам, Фигаро, это было ужасно. И с тех пор повторяется каждую ночь. Моя башка уже на пределе, так что… – Король пожал плечами. – Алхимики с магистрами уже были, теперь вся надежда на вас.
- Хм… А вы могли бы описать эти сны? Хотя бы один?
Тут король задумался. Думал он долго, теребя волосы и меряя шагами пространство у камина. Затем сказал:
- Знаете, Фигаро, мы, короли, иногда вынуждены принимать тяжелые решения, за которые потом, чисто по-человечески, нам бывает стыдно. Если у тебя есть сердце, то нельзя быть просто частью государственно машины и ни разу ни о чем не пожалеть… Так вот: во сне ко мне приходят люди, которых я… Отправил на плаху, подставил, прикрывая свой зад, унизил, в общем, все те, у кого есть или мог бы быть на меня зуб. Во сне они… Не то, чтобы прямо мучают меня, нет. Просто говорят разные вещи… Но суть не в том, что они делают, а в том, что я при это испытываю. Как будто мой мозг медленно поджаривают на гриле. Не дай бог вам такое пережить, господин следователь. Врагу не пожелаешь…
Он сел, а точнее, упал на стул, извлек из кармана портсигар и достал из золотой коробочки… леденец, который тут же сунул в рот и принялся сосредоточенно грызть. Похоже, рассказ короля был окончен.
Тогда поднялась Мари Воронцова. Ее лицо – тонкое и красивое, в свете камина казалось восковой маской, плавящейся в адском огне. Она тихо прочистила горло и сказала:
- Я живу с этим уже пять лет. Я тоже приехала сюда осенью… Не люблю охоту, но здешняя природа… Она умиротворяет. Это прекрасные места, прекрасные, несмотря ни на что… В тот вечер – со мной это тоже случилось вечером, на закате, я гуляла по берегу пруда… Знаете, Фигаро, тут у них есть лебеди – прекрасные белые лебеди, я их просто обожаю. Бросаю им хлеб, а они подплывают к самому берегу… – Она достала платок и промокнула покрасневшие глаза. – Но в тот вечер я не увидела ни одного. Зато увидела его.
Она вздрогнула.
- Он стоял на берегу – молодой парень в черном… Как там сказали Их Величество?.. В трико? Я бы назвала это, скорее, комбинезоном. Длинные волосы перевязанные широкой черной лентой, прекрасные карие глаза… И свирель, эта проклятая свирель. Я тогда и подумать не могла, что передо мной призрак. Улыбнулась, поздоровалась, но он не ответил. Просто поднес свирель к губам и начал играть… И это было так ужасно и так прекрасно – все сразу – что я, кажется, потеряла на время сознание. Потому что когда я пришла в себя, его уже не было – только по воде плыла широкая черная лента…
Я вернулась в усадьбу. Почему-то мне стало не по себе, и я принялась паковать вещи, но было уже поздно уезжать в этот день. Я легла спать, но… Это был не сон, о нет, господин следователь. Это был кошмар, такой кошмар, о котором мне страшно даже говорить. Но я вынуждена переживать его каждую ночь. Каждую ночь! И я не знаю, на сколько меня еще хватит. Уже три месяца я думаю о самоубийстве и с каждым днем этот вариант кажется мне все более милосердным.
- Вы не хотите описать свои кошмары, Мари? – мягко спросил Фигаро, но она лишь отрицательно покачала головой.
- Ладно. Пусть будет так… Садитесь ближе к камину и выпейте, наконец – вы вся дрожите… Кто следующий?
Встал генерал. Он долго молчал, теребя свой орден и словно к чему-то прислушиваясь, а затем решительно сказал.
- Шесть лет назад. У меня все было весной, вот как сейчас. Я рыбачил – люблю рыбалку, особенно по утрам, до восхода. И у меня, кстати, клевало. Солнце уже почти встало, и тогда я увидел этот… Ну, призрак. Он стоял далеко – подробностей я не разглядел, но дудка у него была, это точно. Потому что он стал на ней играть, а потом пропал – как сквозь землю провалился.
- Вы… э-э-э… почувствовали что-нибудь, когда он играл?
- Почувствовал? – Генерал поджал губы. – Не знаю, но на душе стало как-то муторно, это да. Но ничего такого. Я знаю, что эти… ну, призраки… Что они пугают. Я видел в своей жизни парочку. Так там было похоже. Но ничего сверх того.
- Так, ясно. А потом?
- Да ничего. Рыбачил дальше. И все было в порядке. И еще месяца три все было в порядке, а потом… ух! Я, скажу вам, господин следователь, человек служивый, страхом обделенный. Нельзя в нашем деле бояться. Так в жизни я и не боюсь ничего, зато во снах… Во снах со мной такое творится, что хоть в петлю головой – тут мамзель Воронцова правильно сказала. Так что ежели поможете, я за вас кому хошь глотку порву – вот этими руками… А, кстати, вопрос можно?
- Спрашивайте, конечно.
- Вы это… как его… магистр-колдун? Академик?
- Нет, – Фигаро удивился, – с чего вы взяли?
- Да так… – Штернберг нахмурился. – Думаю я просто: потяните вы этого дудельщика проклятого, али нет.
- Постараюсь. Но обещать ничего пока не могу. Моя квалификация, если что, отлов нашкодивших колдунишек средней руки и домовых… Разных, хм, размеров… Подробности снов расскажите?