Страница 10 из 108
Запахи... Запахи цеха, неожиданно для него самого, привели Фигаро в полный восторг. Ароматы раскаленного металла, горячей канифоли, краски и еще чего-то тонко-неуловимого, промышленного ласково щекотали ноздри следователя. Он шумно сопел и закатывал глаза. Туск, глядя на это, хохотал, хлопая себя ладонями по объемистым бокам. Тележка ехала дальше.
Вокруг гудел цех: под высоченной крышей, теряющейся в сизом тумане, возвышались решетчатые конструкции в которых что-то гудело и искрило, шипели клапаны на клепанных баках, стучали молотки, крутились колеса станков, − а люди! Сколько здесь было людей − не сосчитать! Они стояли у медленно ползущих конвейерных лент, они сидели у длинных деревянных верстаков, они лежали под жуткого вида конструкциями, похожими на обглоданные скелеты ископаемых ящеров, они даже висели в воздухе, обвязавшись широкими ремнями, и каждый из них был занят делом.
Вот усатый мужичок хлипкого виду от души машет молотком, загоняя клин в крепежный паз (молоток у мужичка был, похоже, весом со следователя и лишь чуток уступал ему в габаритах). Вон дюжий парняга в робе из серой мешковины, в сотнях мест прожженной раскаленной искрой, жмет на педаль и окутанный ревущим паром молот-автомат лупит по заготовке так, что дрожит земля. А вон там длинный как жердь лопоухий парень в странных черных очках на сожженном лице дергает за шнур и поднимается чуть ли не к потолку в сложной ременной конструкции, похожей то ли на качели, то ли на плетеную корзину. Лопоухий что-то крикнул, схватил непонятное устройство похожее на вилку которой подцепили карандаш на шнурке, и сунул эту штуковину внутрь сложного механизма, похожего, из-за обилия шестерней, на мудреные башенные часы. Вспыхнул ослепительный свет, полетели искры.
- Не смотрите на дугу: всю ночь с картошкой на глазах пролежите, − сам Туск тоже старательно прятал глаза от вспышки. − А вон там у нас самое интересное: тонкая сборка. Там-то, почитай, все мастера и работают.
Он остановил тележку, откинул защитный колпак и жестом приказал Фигаро следовать за ним.
- Вы только это − с дорожки не сходите. Туда где красные загородки не суйтесь − опасно.
"Дорожка" представляла собой нечто вроде широкой ленты из прорезиненных ковриков с тупыми шипами: чтобы не скользили ноги, понял следователь. К треногам, установленных по обе стороны дорожки, были прибиты деревянные щиты с табличками:
"Смотри под ноги!"
"Не суйся в электрические щитки, коли ты не электрических дел мастер!"
"Каков подлец от тока помрет − работать на фабрике более не будет!"
"Нагадил на пол − империал штрафу!"
"Не надел шлём с ватой − сам дурак!"
...Они обошли огромный сверлильный станок (на деревяшке привязанной к чугунному боку этого мастодонта белела меловая надпись: "Ремонт до третьего дня, ответственные − Букля и Долгий") и оказались перед невысокой − по пояс − загородкой, отделявшей довольно большой участок цеха, заставленный страшно сложными на вид аппаратами. Тут было гораздо тише, а рабочие, все как один, носили синие с белым робы самого опрятного вида, да и детали, с которыми они работали, выглядели куда как мудрено: ажурные коробочки со стеклянными крышками, под которыми что-то жужжало, трепетало и искрилось, медные шары с окошечками, оплетенные сложной системой змеевиков, огромные стеклянные колбы, в которых тлело нечто вроде миниатюрных жаровен − все это сильно возбуждало фантазию следователя, питавшего тайную страсть к сложной автоматике.
- Эй, батяня, скинь серебряк на чекушку! − раздался внезапно голос откуда-то сверху.
Фигаро вздрогнул и поднял глаза.
Слева от него возвышался большой стеллаж, полки которого были завалены замысловатого вида инструментарием. На самом верху стеллажа валялись промасленные телогрейки, тюки с ветошью и еще какое-то тряпье, а из этого тряпья на следователя смотрело удивительное существо.
Это был человечек ростом не более локтя, одетый в замызганную рванину. Мышиного цвета лохмы и клочковатая борода полностью скрывали лицо; из колтунов торчал только непропорционально длинный нос да сверкали черные бусинки глаз. На человечке была странная "упряжь" из тонких кожаных шнуров, в которой крепился инструмент: молоток со сломанной рукоятью и ржавая отвертка, а руки человечку заменяли пушистые лапки, похожие на кошачьи.
Цеховой.
...Когда-то ученые умы Академии Других Наук считали, что мелкие домовые духи не выживут в фабричных корпусах из-за обилия железа. В этих заявлениях был резон: Другие существа страсть как не любят этот металл. И действительно: мелкая нечисть, вроде сорняков, конюших, повертов и им подобным бежала из цехов со скоростью пули. А домовые − гляди ж ты! − приспособились. Хотя, конечно, называть их стали по-другому...
- Да не жмись ты, − цеховой дохнул на следователя ядреным перегаром, − дай целковый! Или хоть плесни на два пальца. Ну чего тебе стоит, дядя?
- Мерский катеныш!!
Хрясь! Рядом с цеховым в стеллаж впечатался здоровенный грязный сапожище, разминувшись с головой Другого менее чем на пол-ладони.
- Каткий отфратный зойфер! Я люпить тфой клюпый башка!!
Цеховой завизжал, подпрыгнул, и нырнул головой в пол, не раскроив, однако, при этом череп, а просто пройдя сквозь твердую поверхность. По прорезиненным плитам, словно по поверхности воды, прошли круги, и Другой бесследно исчез.
- Восмутительно!
К ним уже спешил метатель сапога: долговязый дедок в робе старшего инженера. Его длинные седые волосы были убраны в "хвост", развевающийся за спиной, ногти на руках аккуратно подстрижены, а очки со сменными линзами, восседавшие на остром носу по сложности напоминали чудной астрономический прибор. На правой ноге старичка не было сапога.
Инженер подхватил свой "метательный снаряд" и ловко натянул обратно на ногу (следователь успел заметить длинный полосатый чулок), после чего низко поклонился гостям.
- Допрый тень, косподин Туск! Допрый тень, косподин Фикаро! Мне кофорили, что фы посетите нас, но не утошняли фремя. Прошу простить за пофедение наших цехофых − проклятые сфолочи опнаклеть соффсем!