Страница 8 из 505
Шапочка, кстати, не белая и не красная, а, как и перчатки, зелёная. И тоже с золотой каёмочкой. Предназначена, наверное, чтобы греть самое ценное – мозг. А ещё точнее – макушку, потому что ни на что больше она бы не натянулась.
Дальше юноша через голову стащил... э-э-э... ну, такая штука, которую в моём любимом "Ромео и Джульетте" восьмидесятого года выпуска все мужчины носят. Ну, вроде короткой туники, только эта была длиннее. Получилось вроде платья с поясом. Ага, и с рукавами, узкими и длинными.
На юноше остались неширокие (красные, ха-ха!) брюки и рубашка, а я мысленно сравнила его с капустой. Ну в самом деле, не удивлюсь, если под костюмчиком у него ещё одно платьишко прячется. Или даже два.
На этом бесплатный стриптиз не закончился, а как-то... прервался. Только я приникла к щёлочке, сделав её чуть-чуть пошире... и облом.
В общем, юноша вдруг замер. А потом медленно обернулся.
А тут я, приподнявшись, на локтях, у щёлочки.
Смех у золотоволосого незнакомца оказался таким же красивым, как и голос. Я их тут же и сравнила, стоило ему что-то произнести-пробормотать, всё ещё улыбаясь.
Зато когда он отдёрнул занавеску (полог?), стало не до романтики. Я чуть не с головой нырнула под одеяло. Только тронь, чудо симпатичное, я тебе... я...
А трогать меня, судя по всему, никто не собирался. Высказавшись (не понимаю я, не по-ни-ма-ю – слишком быстро и, кажется, снова по латыни), юноша прошуршал к двери. Та скрипнула... и стало тихо.
Я осторожно высунула нос, огляделась.
Что происходит? Не по-ни-маю...
Оставшись одна, я уселась на кровати и снова принялась осматриваться. В комнате ничего не изменилось – кроме открытой крышки сундука.
Тогда я уставилась в окно.
За окном покачивали ветвями деревья. Где-то в их кронах купалось закатное солнце, расцвечивая небо золотом. Ещё приятно пахло не то жасмином, не то розой, и тихо вздыхал где-то неподалёку ручеёк.
Ничего такой садик, в общем.
Так... А что если этот «принц»... взаправду принц? Комнатка у него, честно говоря, так себе, но если вдуматься... Нет, я помню-помню, это всё мой бред, может, даже предсмертный. Но! А ну как это сказка, а я у принца в гостях? Мой же бред, в конце концов. А в сказке героиня всегда помучаться вначале должна. Вон, Золушка сколько страдала! И заслужила же... Чем я хуже?
Дверь снова скрипнула, я на всякий случай зарылась в одеяло. Только вместо золотоволосого юноши в комнату ввалилась (точно, именно так) орава полуголых девиц болезненно-не выспавшегося вида. Вся эта орава замерла перед кроватью – только чтобы обменяться шепотками и смешками... кажется, по поводу меня.
На принцесс дамочки что-то не катили.
- Привет, – протянула я. Ну и что если не поймут. По тону разберутся! – Что-то потеряли?
Дамочки зашептались оживлённее. А одна, наверное, самая смелая, шагнула к кровати.
Нет, я не буйная. Просто денька два (или три?) провела в трущобах. Нет, я приёмами борьбы не владею. Но если кто-то сейчас же, сию минуту не прекратит теребить мои волосы – своих у этой дуры вовсе не останется!
Девицы восхищённо глазели на мои пряди.
Да, я наследственная блондинка в третьем поколении. Ну и что?
Смелая дамочка, получив (пока) шлепок по руке, замерла... и уставилась на мои ногти.
Что? Ну, французский маникюр. Классический. Ну, Шеллак – сел намертво, на скитания в подворотнях ему плевать. И?
Схватив меня за пальцы, дамочка заверещала. Не то восторженно, не то испуганно – так сразу и не поймёшь. Мгновение спустя ей вторили остальные. Учитывая их количество, гомон поднялся – уши заложило.
Вот в разгар этой суматохи и появился мой герой, точнее «принц». Красавчик нёс поднос и очень удивился, увидев в комнате этих. А вот эти не удивились нисколько. Более того – поменяли тональность криков, пристав к моему (моему!) «принцу», точно курицы к единственному на весь курятник петуху.
Надо сказать «петух» справился. Спокойным голосом, в котором слышалась немалая доля привычки, угомонил девочек, и те гуськом, зачарованно оглядываясь на меня, потянулись из комнаты.
Я выдохнула, стоило двери закрыться.
Уф. Дурдом какой-то. Тоже мне, гурии.
Гурии. В мыслях зашевелился червячок подозрения – но быстренько успокоился, когда «принц», забрав с пола поднос, поставил его мне на колени. Что-то тихо сказал, кивая на еду.
Я изучила содержимое. В чашке, больше напоминающей большую кружку, кажется, суп. Пахнет, во всяком случае, приятно. А рядом лежит нечто, напоминающее бутерброд – громадный ломоть хлеба с зёрнышками и шмат не то солёного, не то копчёного мяса с зеленью.
Кажется съедобным. Только где столовые приборы?
Я недоумённо покосилась на юношу. Тот ответил таким же недоумённым взглядом.
Я показала на чашку и честно попыталась изобразить ложку.