Ей Снился Сон

Серебро горячего шепота,

Ночи воск, расплавленный дочерна,

На щеке окна сизой копотью

Что-то вычерчено неразборчиво.

Распростерты ставни распятием.

Очи в небо белое-белое...

Напрягает слух ожидание

Веря истово в звуки несмелые.

Жадно ловя сухими губами

Звездные капли, звездные звуки,

Солнечный стон, вплетенный в ресницы,

Узор, что рождают гитара и руки.

В бессилье и страхе, терзаясь и маясь,

Останься стоять, опустись на колени...

Ты ее ждешь, ты готова услышать

Как она быстро взбежит по ступеням –

Музыка....

Ты откроешь дверь:

«Кто там?»

Это твои сны

возле,

Это твоих слез

мысли,

Это твоих слов

тени,

Это твоих губ

пламя,

Это твоих дум

запах...

Ты откроешь дверь:

«Кто там? Кто там?»

Пусто... Пусто... Пусто....

Тихо... Тихо... Тихо...

Странно... Странно... Странно...

Музыка!..........

Ю. Соловьева «Ожидание музыки»

Ей снился сон.

Сон, невозможно похожий на жизнь.

Долгую… Отвратительно долгую жизнь без него.

Ей снилось, что Она спалила все свои мечты, надежды, перспективы и планы на погребальном костре январской безжалостной вьюги. Ее песни, ее музыка вытекли в землю, высохли, иссякли. Она отказалась идти вперед, отказалась от ожиданий, обещаний и возможностей. Все то, что они хотели сделать, чего хотели достичь вместе, Она не стала делать одна. Она запретила себе стремиться, жаждать, желать, сиять и летать. Она поплыла по течению белой реки безразличия, топя горячие слезы в ее холодных волнах.

Ей снилось, что всякий раз, касаясь струн, Она говорила с ним, что вместо звуков с ее губ срывались стоны безысходности и отчаянья. Ей снилось, что песни ее бредут черной толпой плакальщиц, утопая в метели, стеная и заламывая руки. Что вой этот кромсает беззащитное сердце. Что сочащиеся капли срываются в снег и оставляют на белом алую дорожку, похожую на рассыпавшийся бисер. Она и не брала бы в руки гитару, но ее просили снова и снова.

Ей снилось, что в ее жизнь пришли новые люди и высекли из ее души новые звуки, сложившиеся в новые песни. Они, эти люди, были похожи на танки. Катились, победно задрав стволы своих пушек, раздирая гусеницами землю, превращая в грязный, изрытый и изборожденный колеями тракт светлые, чуть тронутые нежной зеленью тропинки. Гостеприимные домики становились руинами, и хрустели под колесами черепки искренности, нежности, любви и надежды. Что было нужно им, танкам? Она не знала. То, что было нужно ей, они дать не могли и не хотели. Но вот ведь что интересно: именно они, танки, разбудили в ней новые чувства, вызвали новые мысли, сложившиеся в те самые песни. Хорошие песни! Если бы они послушали их внимательно, они бы удивились, узнав, какими замечательными людьми их видят... некоторые. Но слишком громко грохотали моторы, слишком шумно скрежетали механизмы. В общем, по здравом размышлении можно с уверенностью сказать: недостойны были они этих песен. Но Она была благодарна им за то, что эта музыка пришла в ее жизнь. Ведь танки ушли, а песни - остались.

Ей снилась музыка. Она не представляла, что после его ухода, что после ее отказа от всех перспектив, в ее жизни снова может звучать, рождаться, расти столько музыки. Но взошло Солнце, и она зазвучала. Снились репетиции, концерты, поездки. Большие и маленькие залы, свет софитов и лучи прожекторов. Снилось мерцание внимательных глаз. Снился огонь протянутых к ним рук, пальцы, похожие на языки пламени. Она выходила к микрофону, меняя образы, бросаясь в поток звуков, как в омут, как в бешеные струи водопада. Она проживала каждую песню, как целую жизнь – от рождения до смертного часа. Она пела сама и, слушая голос своего Солнца, вторила ему. Летала и падала, скользила темными переулками и шла через дым, звенела вместе с булатными струнами и падала в страну чудес, и снова и снова поднимала непокорные флаги любви.

В этой долгой-долгой жизни без него музыка стала и ее кандалами, и ее крыльями. Музыка и причиняла боль, и защищала ее. От танков и клоунов, безумцев и зануд, драконов и агнцев. И стреляла в сердце, и вплеталась яркими лентами в ее мысли. И лишала сил, и не давала опустить руки. Но и за звуками, сыпавшимися со струн ее гитары, и за нежным полушепотом колыбельных песен, которые Она пела своим детям, за стоном, срывающимся на хрип, десятикратно усиленный микрофоном и отраженный возбужденным дыханием зала, всегда стояло незабвенное имя, проступавшее и сочившееся, как кровь из потревоженной раны. А за желтым светом настольных ламп, и за дурманящим мельканием цветомузыки, и за бьющим в глаза светом прожекторов Она чувствовала пристально наблюдающий за нею знакомый взгляд.

Или это был не сон?

Она вскочила и, резко откинув одеяло, села в постели. Странное видение медленно вытекало из ее расширенных зрачков в январский холод и белизну вечного неба в окне. По виску стекла капелька пота. По телу пробегала холодная дрожь озноба. Лоб горел, горло сжималось от боли. Жаркое дыхание с хрипом срывалось с сухих губ. Ей было страшно: неужели такое возможно – жизнь без него? Неужели его имя, его образ могут соединиться со словом «умер»? Бред! Этого не может быть!

Встала, пошатываясь, побрела на кухню. Сердце колотилось неистово, мысли путались, то и дело возвращаясь в приснившуюся ей антиреальность. Да, не сон. Для сна все было слишком подробно, слишком ярко. Слишком… по-настоящему. Удивительно, что Она смогла пережить все это. Но пройти через это снова не согласилась бы ни за что.

«Надо ехать», - подумала Она. «Куда?! Ты на ногах еле стоишь!», - возмутился разум. «К нему. Чтобы сон не стал явью», - убеждало сердце. «А если все это – только глупый бред? Если ничего такого не случится?» - ворчал разум и напоминал о высокой температуре и больном горле. «Конечно, не случится! Если я приеду», - отвечало сердце, плевать хотевшее на ее физическое состояние. «А если ты приедешь, а Он не один? Что тогда? Что будешь делать? Ведь тебя сегодня не особо ждут на репетиции», - настаивал разум. «Буду сидеть на диване и глупо улыбаться. Зато буду уверена, что не случится… сам знаешь, чего», - упиралось сердце, не собиравшееся сдавать позиции. «То есть, гордость по боку?» - попытался съязвить разум. «Ну, и чем тебе поможет гордость, если его не станет?» - завопило сердце, - «Лучше заткнись и помоги привести себя в порядок!» Закончив таким образом внутренний диалог, Она заварила кофе и принялась вспоминать, какие лекарства положено принимать при простуде.