Страница 61 из 63
Единственное что радовало тогда Кину, что ее не оставили в доме, как омегу. Наверное, тогда только это выражение лица ее брата, помогло ей стойко преодолеть присуждение официального статуса омеги.
Ведь именно в тот день дед получил положительный ответ от ее родного отца принять верлису в его доме.
И лишь только в тот день Кина поняла смысл поступка своего брата. Он хотел ее оставить для себя. Кина была просто еще совсем молодой и не понимала смысла всех его взглядов. Ей казалось, что это ненависть. Но это была не ненависть, это была похоть.
Когда Кина собирала свои вещи, то горничная со слезами на глазах рассказала, что он заставил ее дать Кине то зелье, и подлить в ее ужин.
Он мечтал заполучить Кину себе в постель, как любовницу. Но не имел на это официального права, дед бы не позволил такому случиться. Вот он и разработал этот план, когда понял, что Кину собираются выдать замуж. Он решил, что сделает из нее омегу, а аристократы не берут в жены омег, а затем предложит свое покровительство. И она станет принадлежать ему.
Кина на это лишь горько рассмеялась, ведь он испортил ее жизнь. Надежду на будущее – стать уважаемой леди, хоть и в маленьком, но в своем доме.
Но тогда она еще надеялась, что раз ее отец согласился принять ее в своем доме, то у нее есть шанс жить, так как она хочет.
Но все оказалось не так…
И все же верлиса смогла выжить в этом серпентарии. Она проглотила обиду на своих родных, и с огромным трудом, но смогла поднять голову, и не потеряться в жалости к себе. Ни кто не слышал ее всхлипов за звуками падающих капель, когда она заходила в душевую кабинку поздно ночью в гареме на новом месте. Но потом она яростно растирала слезы, и тренировала новый образ, что решила временно играть. Так было даже проще, она сама и поверила в него до такой степени, что спустя несколько месяцев перестала плакать и каждое утро уже вставала с этой глупой улыбкой на лице, которая намертво приклеилась к ее лицу. Она не заметила, как месяцы превратились в годы. И она смогла не только приспособиться, но более того, она смогла даже сохранить свою девственность, выбрав роль глупой простушки.
До этого момента, пока архимаг не заинтересовался ее персоной.
Что он увидел в ней? Кина совсем его не понимала?
Но тогда увидев его пылающий красным светом обжигающий взгляд, она невольно ощутила скручивающийся спазм внизу собственного живота. Когда до лисы дошло, что это означало, то она в ужасе отшатнулась. Нет, не от мага, от себя… от своего собственного желания. Она дернулась и попыталась убежать от Тривиана.
Но в тот момент она точно понимала, что бежит не от него, она бежит от себя. Ей стало до ужаса страшно. Ведь ее тело так среагировало на мужчину впервые. Даже когда она общалась со своим будущим мужем и ей казалось, что она влюблена в него, она не чувствовала того, что почувствовала от завораживающего взгляда темного эльфа.
Тривиан поймал ее за талию и подтянул к себе, прижавшись к ее ягодицам возбужденной плотью. Она ощутила его желание даже через пару слоев его одежды. Жар опалил ее легкие и дошел до самого лица.
В тот момент Кина задержала дыхание, чтобы не застонать от прикосновений его горячих рук к своей коже.
Но все ее ухищрения были тщетны. Маг сразу же дотронулся до ее истекающих от желания складочек и улыбнулся так, что оголились его клыки.
А затем он просто подхватил лису на руки и в два шага донес до кровати.
Кина ощутила прохладу от шелковых простыней, и закусила щеку, чтобы не застонать от болезненного дискомфорта. Ей казалось, что ее кожа горит, а каждый маленький волосок встал дыбом, руки тряслись, и ноги не держали ее. Она не могла пошевелиться, ожидая пока маг скинет свою одежду. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока он снимет с себя все. Хотя Тривиан сделал это за считанные мгновения.
А потом он накрыл ее своим горячим телом. И Кина уже больше не смогла выдерживать, она застонала и потянулась к нему всем своим естеством.
Она еще помнила, как неуверенно ткнулась ему в губы, пытаясь поцеловать. Ведь она этого совсем не умела делать. Но Тривиан подхватил ее поцелуй, и повел за собой, в чувственном танце, посасывая и облизывая ее губы и язык. А затем начал опускаться ниже, проходясь короткими поцелуями по ее новой розовой коже, ловя нежные соски своими зубами, осторожно прикусывая их по очереди. Внимательно наблюдая, как лиса охает от пронзающих ее тело ощущений.
Ей не было больно, когда он вошел в нее, если только чуть-чуть? Кина и не поняла, разве что уже после, по тихому успокаивающему шепоту Тривиана, да по мокрым от слез щекам?
Даже сейчас вспоминая о том, как его плоть заполнила все ее лоно, как он медленно начал двигаться, Кина опять ощутила разгорающийся пожар внизу ее живота. А ее лицо и даже шея нещадно покраснели. Она никак не могла совладать с реакцией ее новой кожи на возбуждение.
Но Кина училась это делать. К тому же и Тривиан просил об этом постоянно.
- Ты должна вести себя, так как это делала всегда. Никогда не выходи из того образа, что ты создала себе в гареме. И не вздумай попадаться на глаза императору. Иначе я не смогу тебя защитить.
Вспоминала она слова Тривиана, когда утомленные ласками они лежали в постели, и Тривиан с такой силой прижимал ее к себе, словно она пыталась вырываться. Хотя Кина в тот момент и сама бы, пожалуй, зубами вцепилась в эльфа, если бы тот вздумал ее гнать.
Она горько хмыкнула. «Зубами вцепилась…» - глупая мысль…. Если бы Тривиан вздумал ее выгнать, она бы ничего не смогла поделать. Она бы, наверное, даже жить больше не смогла.