Страница 36 из 70
— Виновата, лэр! Но я только что вышла из подвала и умираю от голода, — устало начала я.
— Курсант, вы оправдываетесь тем, что нарушили запрет?! — от удивления вояка даже орать забыл.
— Разве его еще не сняли? — добила я несчастного вопросом.
Он стоял, хватая воздух открытым ртом, пытаясь что-то показать рукой, но я не поняла пантомимы и попросила:
— Можно я сначала поем, а потом вы мне всё расскажете? — и почти упала на свой стул.
Тут же передо мной опустился поднос, на котором стояла тарелка с большим куском припущенной рыбы, политой светлым соусом с кусочками зелёных овощей.
«Сейчас тебя поведут в карцер!» — предупредила Реста, наблюдая происходящее за моей спиной.
«Хоть на расстрел, но сначала я поем!»
— Девочки, что происходит? — зашептала Цитиц. — Агапи, ты откуда такая грязная?
— И голодная. Поэтому дай мне спокойно поесть. Всё потом, — стараясь отделять вилкой и ножом от рыбы небольшие кусочки, а не заглотить порцию целиком, ответила я.
— Курсант Агапи! — раздалось за спиной.
— Да, лэр! — вовремя успев прожевать и проглотить кусок, встала, повернулась и почти уперлась носом в грудь главного сержанта Огокса.
Тот внимательно осмотрел меня с головы до ног и с упреком покачал головой:
— Почему боевую форму не надела?
— В ней тяжело, а я была под прикрытием ректора, инспектора и дракона, — чуть не заплакала я.
— Посажу-ка я тебя под арест, чтобы всем спокойнее было, — продолжая рассматривать меня, задумчиво сказал мой бывший напарник.
— С радостью! Только кормите вовремя!
— Иди умойся и доедай, — отпустил меня сержант.
В умывальнике, увидев свое отражение, я ахнула:
— Ой, мамочки!
«Мылом, мылом, мылом, мылом умывался без конца, смыл и ваксу, и чернила с неумытого лица», — бубнила про себя, отмывая руки и лицо от следов посещения жилища чоттов. Неудивительно, что меня хотели из столовой выгнать. Ржаво-серые разводы, как у солдата спецназа на вылазке в джунглях, «украшали» моё лицо. Только глаза сверкали на перемазанной моське. Сколько раз за сегодня я вытирала пот и слёзы, втирая грязь в кожу, не вспомню. Не под краном бы мне плескаться сейчас, а погрузиться в ароматную пену ванны, да где же её взять.
— Ты где от нас прячешься? — опять зашептала Цитиц. — И на обеде тебя не было. Ой, это он к тебе идёт?
Я подняла голову от тарелки и увидела идущий в нашу сторону предмет воздыханий соседки. Онтрикс и впрямь был хорош. Высокий, форменный комбинезон не скрывал мускулистого торса, а подчёркивал всю его красоту. Вот только хвост, который он перекинул через руку, какой-то потрёпанный. Словно моль посекла. Парень подошёл к нашему столу, отвесил поклон и протянул белочке маленькое зелёное гнездышко, в центре которого лежал блестящий орешек.
— Прими, прекрасная Цитиц, и стань моей сажелей навсегда, — и он гордо продемонстрировал свой общипанный хвост.
Но Цитиц, наша влюблённая по уши Цитиц, издали осмотрев подарок, только фыркнула:
— В нашем княжестве такие нивИки подносят самужи, живущие на нижних ветвях. Я, Цитиц, дочь могучего Атанела суль Кутанского, не могу принять столь малый нивИк. Мой род осудит меня, — и, повернувшись ко мне, спросила: — Так ты говоришь, что твоё горло уже восстановилось?
Курсант резко отвернулся и, не говоря ни слова, пошел на выход. Мы с Рестой уставились на соседку:
— Что? — зашептала она. — Да, он мне безумно нравится. Подошел бы просто так, без нивИка, я бы уже висела у него шее. А он же предлагает стать его сажелей. Ещё и навсегда. Это же всерьез!
«Ты что-нибудь поняла?» — спросила меня Реста.
«Нет! — доедая рыбу, ответила я. — Уводим в комнату и там выслушиваем. Нечего тут народ развлекать».
— В нашем мире у онтриксов есть обычай, — уже в комнате рассказывала Цитиц. — Парень, желающий взять в своё гнездо сажелю, дарит ей символическое гнездышко, сплетённое из шерсти собственного хвоста. Чем знатнее род сажели, тем больше должен быть нивИк и тем крупней в нём должен быть орешек. Большие нивИки плетут, жертвуя красотой хвоста, те самужи, которые хотят показать, как дорога ему желанная девушка. А этот, — белочка захлюпала носом, — принёс мне что-то непотребное. Наверное, заметил, что я на него глазками сверкаю, и решил по-быстрому породниться с нашим родом.
— А сам он кто? — спросила я.
Цитиц удивлённо посмотрела на меня:
— Не знаю.
Мы с Рестой переглянулись.
— Сейчас выясним, — пообещала деятельная теватка и, прикрыв глаза, замолчала. — Его зовут Серес суд Лэвижанский. Отец сказал. Вас, онтриксов, в училище всего двое. Не перепутаешь.