Страница 14 из 70
Я отрицательно мотнула головой. Голоса нет, чтобы спрашивать. Стянула боевой комбинезон, который натягивала поверх белого, повесила на крючки, кинула заклинание очищения и, закрыв дверцу, повернулась к проходу. На меня уставились пять самцов различных рас и разной степени одетости.
«Что?!» — но менталистов среди них не было.
Огокс оттащил меня от шкафчика, поставил в центре и вдруг со всей дури залупил по правому плечу. Я полетела на пол, но, не дав упасть, меня подхватили чьи-то сильные руки и поставили на ноги.
— Прости, курсант, не рассчитал, — без доли раскаяния сказал сержант и тыкнул пальцем в то место, куда он только что ударил. Повернула голову и с трудом приподняла ушибленную руку. На рукаве переливался шеврон золотого цвета.
— Сегодня ты принимала участие в операции по спасению своих товарищей. Не имея боевого опыта, ты храбро вызвалась идти менталистом группы. Это ценные качества тайного стража. И мы, сержанты-воспитатели Корпуса, посвящаем тебя в практиканты, — он еще раз ткнул в шеврон.
Не поняла, что происходит, но, похоже, носить такой шеврон и быть практикантом очень достойно. Вытянулась в струнку и, вскинув правую руку к плечу, обвела всех взглядом. Мне улыбались, кивали, хлопали по спине. Но уже намного бережнее, чем это сделал главный сержант Огокс, цепляя почётный знак.
Помятая крепкими объятиями соратников по оружию, выбралась я из раздевалки. Вот если по-хорошему, то сейчас, когда соседки на занятиях, самое время не торопясь принять душ, а потом немного поспать. Но спать нельзя — надо перестраиваться под местные сутки, а то так и буду бодрствовать по ночам и дремать днём. Одеваясь после купания, на правом рукаве свежего комбинезона с удивлением заметила золотой шеврон практиканта, магически продублированный на всей моей форме. Приятно.
Чем бы заняться? Обед пропустила, ужин не скоро. Решив, что надо узнать, как чувствуют себя спасённые, отправилась в медблок.
— Куда? — преградил мне дорогу курсант, дежуривший на пороге в царство медицины.
После утреннего инцидента бдительность некоторое время будет зашкаливать, потом происшествие забудется и служба вновь расслабится. Но пока причина, для того чтобы меня пропустили, должна быть веской. Я показала на горло, отрицательно махнула рукой и показала вдаль коридора.
— Ничего не понял. Ты к кому?
Бестолковый какой. Что непонятно — пришла девушка лечиться. И опять театр пантомимы. Рукой изображаю змею.
— Ты к целителю Сетляру, что ли?
Радостно кивнула: «Да, да, к нему» — и опять показала на горло. Для пущей наглядности даже рот открыла, изображая осмотр. Курсант кивнул и отказал в проходе:
— К нему нельзя, он занят. Завтра приходи.
Жаль, что парень не менталист — мог бы много нового о себе узнать.
— Курсант, что случилось? Доложить! — сдерживая командирский ор, за моей спиной вырос Огокс.
— Лэр! Докладываю, лэр! Курсант пытается проникнуть в медблок без видимой причины, лэр!
— «Видимая причина» — это когда она свою оторванную руку предъявит? Практикант лечит горло. У тебя назначена процедура? — последний вопрос был ко мне.
Китайские болванчики, должно быть, обзавидывались тому, как энергично я кивала. А у курсанта отвисла челюсть:
— Практикант? — и отдал честь нам с главным сержантом.
Когда мы отошли от поста, я постаралась изобразить вопрос: скосила глаза в сторону дежурного, вытаращила глаза и рот приоткрыла, погладив себя по шеврону.
— Почему он так удивился? — понял меня Огокс. — Не бывает первокурсников практикантов. В учебке практика разрешается только после третьего курса. Да и то, если преподаватели дадут рекомендации, а сержанты-воспитатели одобрят. Такой знак есть не у каждого синего. Тебе есть чем гордиться.
Вот теперь я поняла, как высоко отметили моё скромное участие в утренней вылазке. Забежала чуть вперёд, заступила дорогу и протянула сержанту правую ладонь. Он недоумённо смотрел на меня — не приняты в Межгалактическом Союзе рукопожатия.
— Пожми ей руку, сержант. В мире Агапи — это знак благодарности, уважения, приветствия и доверия, — посоветовал невесть откуда взявшийся Инк.
Ой, пальцы-то зачем ломать! Сержант от души сжал мою ладонь, опять хлопнул по плечу, кивнул и пошёл по своим делам.
— Мышь, которая никуда не лезет, зачем ты здесь?
Я попыталась сослаться на горло.
— Врать не умеешь. Целитель дал тебе на восстановление четыре дня. Прошел только один.
«Иду навестить Виктора», — призналась я.
— Я тоже.
В просторной палате яркий дневной свет был приглушен матовым стеклом. Три кровати разделены звуконепроницаемыми ширмами. Посетителей, кроме нас, нет. Только в углу у стола с баночками и ампулами спиной к нам сидела стройная девушка с косой, которая почти доставала до пола. Бедненькая, как же она с ней управляется?