Страница 5 из 73
2
Я подспудно ждала от Касла каких-то более решительных действий, но он вел себя, скорее, как друг, а не как жених, столько времени потративший на моё возвращение. Я не понимала, отчего так происходит, но принимала его правила игры и от этого в моей душе разливалось такое спокойствие и умиротворение, что я была готова даже забыть нашу первую ночь.
А может это он так приручал меня к себе? Если да, то у него это превосходно получалось.
Под конец путешествия я была настолько приручена, что уже начала мечтать о нашей свадьбе и совместной жизни, строила различные планы, и даже делилась некоторыми с Каслом.
Он не скрывал своего хорошего настроения и чем ближе мы подъезжали к его замку, тем непринужденнее становились наши беседы, тем раскованнее мы начинали себя вести. А когда до ближайшего к замку города осталось не больше суток пути, мы решили проделать дальнейший путь верхом на Вороне, благо этот конь выдержал бы и троих седоков.
Оставшись наедине мы с увлечением болтали, разбавляя разговоры поцелуями, сперва невинными, а затем и более страстными. Не знаю, взаимные чувства или химия, про которую твердят ученые моего времени, тому виной, но поцелуев нам явно было мало. Конь поглядывал на нас с неодобрением, мало того, что ему приходилось нести двойную ношу, так седоки ещё и своими феромонами фонили, как радиоактивный реактор.
И случилось бы у нас все по-взрослому, но пришедшие критические дни, спутали нам все карты.
А тут еще и запах гари, внес неприятные нотки в наше путешествие. Где-то поблизости был пожар и его запах распространился на несколько километров по округе.
Касл подхлестнул коня.
- Не понимаю, где горит? Кажется где-то в нашей стороне. До замка осталось несколько часов, там я тебя оставлю и поеду выяснять, не нужна ли помощь.
- Смотри, - я показала рукой вперёд, где по дороге шло несколько человек, - вон идут люди, спросим у них, может горит в другой стороне, и твоя помощь не понадобится.
Мы приблизились к путникам. Каково же было удивление Касла, когда он признал в них людей из своей деревни, а затем, услышав их рассказ, изменился в лице, вскочил на коня и не говоря мне ни слова пустил его галопом.
Я сидела притихшая, как мышка. Скорее всего пожар был именно в его деревне, поэтому барон и встревожился.
Но действительность превзошла все мои предположения.
Когда часа через три бешеной скачки, мы подъехали к замку, от деревни почти ничего не осталось. Кое где еще дымились стены сгоревших домов, замок почернел от копоти, близлежащий лес тоже выгорел и теперь только голые стволы напоминали о некогда величественных лесах, окружавших и замок, и деревушку, раскинувшуюся у его подножия.
- Касл, что тут случилось? - Спросила я. Оглянулась, но барон был уже далеко, он бежал к воротам, которые, хоть и обгорели, но выстояли напор огня.
Нас заметили, кто-то уже открывал створки ворот, Свирепый выскочил, почуяв Касла и с лаем набросился на него. Со стороны это выглядело ужасно - огромный пес с лаем наскакивает на человека, но я-то видела, что пес просто рад встрече со своим хозяином.
Я кое как сползла с коня, и придерживая его за повод пошла по направлению к замку, подбежал Свирепый, узнал, обнюхал, лизнул руку и умчался вслед за хозяином.
Внутри замка творилось что-то невообразимое. Голосили тётки и дети, мужики выкрикивали что-то явно воинственное, тут же под ногами путался мелкий скот и домашняя птица. Не успела я зайти внутрь, как ворота снова были закрыты, а меня окружили селянки и начали жаловаться на свою жизнь, причитая, что у них совсем ничего не осталось и теперь им только по миру идти побираться, как будто я сейчас могла, как Василиса премудрая махнуть рукавом и вывалить перед ними гору разнообразных сокровищ или хотя бы предметов первой необходимости. Они хватали меня за руки, жаловались, но никто не мог мне ответить, куда пропал барон, так они были убиты своим горем. Наконец какой-то мальчуган сказал, что хозяин прошел внутрь, туда, куда сносили раненых и с радостью согласился провести меня к нему.
Картина, которую я застала в обеденном зале была еще более удручающей. Там, прямо на полу, на каких-то тюфяках лежали раненые и обгоревшие люди, между ними сидели и на все голоса рыдали женщины, внося в обстановку еще более драматичные ноты. И здесь я не застала Касла. Слушать какофонию из рыданий, причитаний, просто воплей, не было никаких сил. Естественно, я сопереживала всем пострадавшим, но орущие женщины нагнетали обстановку тысячекратно.
Пробежав взглядом по залу, я заметила трёх стражников в доспехах, что-то доказывающих крестьянам, столпившимся вокруг них. Я подошла, постояла, прислушиваясь к обвинительным речам и нападкам местного населения. Поняла, что народ взвинчен до предела, но оставлять раненых в таком гомоне я не собиралась.
- Друзья мои, - обратилась я к спорящим, - а не хотите ли вы продолжить выяснение отношений за пределами этого зала, превращенного нынче в госпиталь?