Кровь

                                                                                  ***

— Мисс Рассел! — воскликнула неизвестно откуда возникшая мисс Фостер и, схватив не успевшую опомниться Сьюзен под руку, потащила её куда-то в сторону, широко улыбаясь. — Я наконец увидела вас в столовой, так почему бы вам не присоединиться к нашему небольшому женскому кружку?

      Сьюзен не успела опомниться, как её с подносом для еды и с обедом на нём дотащили до какого-то столика и усадили за него. Ей оставалось только улыбаться и приветствовать остальных женщин, что сидели за столом. Они тоже приятно ей улыбались и приветствовали, с интересом рассматривая её с ног до головы, отчего Сьюзен сильно смущалась. Вообще-то ей хотелось пообедать, как всегда, одной, а не в компании женщин, которых она не знала лично, а только изредка видела в коридорах клиники либо на каких-либо собраниях. Она уже даже начала придумывать какие-нибудь причины для того, чтобы уйти отсюда, но тут ей вдруг вспомнились его слова: «Разве вы не замечаете, что вы совсем другая?», и она остановилась. Разве это так плохо один раз посидеть и пообедать в компании с кем-либо, может, получится узнать, чем же, по его мнению, она отличается от других и отличается ли вообще.

— Вот, я наконец словила для нас нашего дорогого доктора Рассела, — весело произнесла мисс Фостер и села рядом со Сьюзен. — Мисс Рассел, почему же это вы с нами никогда не обедали? — спросила она, смотря девушке прямо в лицо и ожидая ответа так же, как и другие за столом, которые тоже с интересом уставились на Сьюзен.

— Я… просто я… — Сьюзен взглядом обвила лица, устремлённые на неё, в поисках помощи, но так и не нашла её. — Я просто стеснялась подойти, — выпалила она, хотя в действительности, никогда даже и не думала о том, чтобы обедать с кем-либо из этих женщин. Нет, такие вещи были не для неё. Она и сейчас сидела здесь только для того, чтобы узнать ответ на свой вопрос.

— О-о-о, — с каким-то непонятным для Сьюзен восторгом протянули хором девушки.

— Что ты, Сьюзен, мы же не съедим тебя, — сказала женщина с тёмными крашенными волосами и каким-то томным взглядом, словно всё, что здесь происходило, мало чем касалось её. Все весело засмеялись от её слов, даже Сьюзен постаралась улыбнуться, хотя ей не очень понравилось, что при первой же встрече, даже не спросив её разрешения, к ней обратились на «ты».

— Надеюсь, вы не поверили Катрин, — с усмешкой сказала девушка с короткими каштановыми волосами и твёрдым взглядом, который говорил о её уверенности в себе и своей силе.

      Теперь засмеялась только мисс Фостер, а Катрин, как назвала её другая девушка, только загадочно улыбнулась. Почему-то это не очень понравилось Сьюзен, и, наверно, это отразилось на её лице, потому что Мэри Фостер с улыбкой успокоила её:

— Не волнуйтесь, мисс Рассел, они всегда так шутят, а так они хорошие.

— Эх, Мэри, тебе ли не знать, что нет хороших людей, какими бы они милыми не казались? — добавила женщина с короткой стрижкой, на что мисс Фостер как-то неестественно улыбнулась. Сьюзен не понравилась эта улыбка, она так не подходила под создавшийся у неё образ мисс Мэри Фостер, что Сьюзен стала уверять себя, что это ей просто показалось, и она решила отвлечь себя уже остывшим обедом.

      После разговор как-то перешёл на более бытовые темы. Они говорили о том, о чём говорят любые женщины в возрасте от двадцати пяти и до тридцати «с хвостиком», как выразилась мисс Сара Брайтон, та женщина с короткими волосами. Она, как и предполагала Сьюзен, оказалась очень властным человеком с сильным характером и громким голосом. Часто в их разговоре она была резкой, а когда дело доходило до спора то отстаивала своё мнение до самого конца, пока не появлялась хоть малейшая возможность сменить тему, чем обычно и пользовалась мисс Фостер, так как мисс Брайтон обычно спорила с мисс Катрин Уонстер. Она, в отличие от своей подруги Сары, говорила спокойно, никогда не переходя на громкие тона. Она и сама была спокойна, но Сьюзен казалось, что она скорее всего просто ленится говорить громко или как-то суетится, ведь не было в этом какой-то острой необходимости.

      Сьюзен в большей части разговора просто молчала. Она не всегда понимала то, что обсуждали женщины, поэтому она просто слушала. Но даже просто слушать ей очень нравилось, это доставляло ей удовольствие. Она даже удивлялась самой себе, почему раньше никогда не садилась обедать с кем-то ещё. В этом разговоре она даже забыла о цели, с которой она решила остаться за столом, но, вспомнив про неё, ответила себе, что вовсе не отличается она от других. Возможно, только тем, что не столь сведуща в обсуждаемых темах, но разве это то отличие, о котором говорил Шон? Наверно, всё же нет. Сьюзен уже начала подумывать о том, что стоит и на последующие обеды тоже сесть с ним за стол, как разговор перешёл совсем в другую тему.

— А знаете, — начала Сара, наклонившись немного вперёд, показывая, что это будет столь же интересно, как и секретно, — ходила я недавно в один бордель «Твоя ночь», там как раз недавно поступили новенькие. Такие милашки, все на отбор. Наконец, работорговцы научились «изобретать» качественный товар, а то раньше раз на раз не приходилось.

      До Сьюзен почему-то не сразу дошло то, о чём сейчас пойдёт разговор, и она просто с глупым выражением лица удивлённо смотрела на Сару. Ей не верилось, что о таком можно вести разговор. Но он продолжался:

— Согласна с тобой, сама недавно заходила в один из них (надо же где-то отдыхать и тратить свою зарплату). Тоже новеньких доставили. Был там один такой красавец голубоглазый, но одна стерва дала за него больше, чем я могла себе позволить и пришлось выбрать попроще, но он оказался не таким плохим, — губы Катрин лениво расплылись в улыбке, от которой Сьюзен пробрало в дрожь. Она хотела уйти, но почему-то не могла встать, и ей пришлось слушать и слушать, как они с такими довольными лицами обсуждали такую грязь, восхищаясь ею.

— Сейчас они, конечно, симпатичнее, но в старых было что-то… — Сара задумалась над словом, которое могло бы описать то, что она хотела сказать.

— Да, они были более дерзкие и непослушные, — подсказала Мэри, её глаза горели азартом, словно она вспоминала те ночи, проведённые с рабами-вампирами.

— Да, точно, — Сара щёлкнула пальцем, — дерзить они любили. Наверно, ещё тогда не до конца понимали, кто же они, а кто мы. Это раздражало меня, но не могло не нравиться. Бывало возьмёшь в руку плеть и со всей силы по его спине, а он тебя даже «хозяйкой» называть не хочет — это так возбуждало.

      Сьюзен во все глаза смотрела на радостные лица женщин. Они стали ей до глубины души противными и мерзкими. Разве можно о таком говорить? Так спокойно разговаривать об этом? Обсуждать то, какими извращёнными способами они занимались сексом с рабами?

— О, а я помню, как как-то одна моя «подруга» ещё со школы, имя которой я даже не запомнила, но которая помнит меня и даже пригласила на своё тридцатипятилетие. И представляете, она умудрилась выйти замуж за какую-то важную шишку в «ИООП»* и живёт теперь в Центре, тратя бабки направо и налево. Так что отметили мы её день рождения по полной. И отмечали мы его знаете где? — Катрин внимательно посмотрела на озадаченные лица подруг, заранее зная, что ни одна из них не догадается об ответе. — Мы праздновали «Золотой Луне».

      Сара присвистнула от удивления, а Мэри с завистью посмотрела на Катрин. Все, даже Сьюзен, знали, что бордель «Золотая Луна» один из… нет, самый лучший и самый дорогой, а это значит, что там самый лучший «товар».

— Ну, и как там? — спросила Сара, приготовившись внимательно слушать рассказ о месте, где желали бы побывать многие женщины, да и некоторые мужчины тоже.

— Ну-у, конечно, там всё на высшем классе. Напитки, закуски дорогущие настолько, что мы бы за один скромный обед отдали бы там всю свою зарплату. А парни… Рядом с ними начинаешь чувствовать себя полной уродиной. А как приятно, когда такой вот красавчик прислуживает тебе. И был там один такой… — Кристина мечтательно закатила глаза. — Зеленоглазый и рыжий, а какой дерзкий… просто зверь. Сидит рядом с этой мымрой-именинницей как король. Сидит, развалившись, и смотрит на всех с насмешкой, словно это мы тут какие-то букашки, а он хозяин. Все девицы на него зарились и ещё сильнее стали завидовать этой корове. Мне даже кажется, что она как раз всех для того и пригласила, чтобы они сидели и от зависти выли.

      Сьюзен почти не слушала, она смотрела в одну точку и думала: «Неужели он?». Она так ярко вообразила себе его, среди этих похотливых женщин, которые видят в нём только одно, а он просто сидит и, словно видя их желания, смеётся над ними.

      «Неужели он?»

— Так вот, эта «подружка» моя уже напилась и всё лезет к этому рыжему, а девчонки все ногти от зависти грызут. А тот ничего, только смеётся над ней и позволяет ей делать с собой всё, что той хочется. А потом вдруг наклоняется к ней и шепчет что-то на ухо, а у той как глаза выпучатся от ужаса и чуть волосы дыбом не стали (хотя они у неё и так стояли дыбом). А он смеётся и смотрит, как её лицо белеет, а потом краснеет от злости. Явно он ей там не ласковые слова шептал. А она сидит, ртом хлопает, а потом как завизжит: «Охрана!». И припёрлись эти два амбала, а мы все сидим и смотрим, я-то вижу, как некоторые чуть не помирают от распирающего смеха, но надо ведь выглядеть чинно и благородно, словно мы всецело на её стороне.

— Ну, и что? — с нетерпением спросила Сара, ожидая конца этой истории. Сьюзен тоже хотела услышать конец и в тоже время не хотела. Ей становилось тошно от этого разговора, её словно окунули в омут с грязью и не выпускают оттуда. Ей казалось, что от этой грязи, ей уже никогда не отмыться, но уйти, уйти почему-то она не могла. Почему? Она не знала. Что-то заставляло сидеть её здесь, среди неприятных ей людей и слушать неприятные ей речи, и в тоже время не иметь возможности уйти. Это было пыткой, которая сдавливала ей горло, недовая дышать, говорить и осозновать, только слушать.

— Ну, потом она что-то шепнула одному из них, а тот подошёл к рыжему, который так и сидел, улыбался, и сказал уже не помню что, а тот что-то снова дерзкое ответил с ухмылкой на лице. Ну, естественно тот охранник терпеть такое и не думал, взял и заехал этому рыжему по лицу. Боже, у всех тогда девок сердце оборвалось. Такую-то красоту и так портить! А тот хоть бы что, у него кровь течёт, а он улыбается, а потом как сорвётся и напрыгнет на этого здорового, как кошка. И знаете, что? — спросила Катрина у подруг.

— Что? — хорам вторили ей Мэри и Сара. Им натерпелось услышать концовку.

— Укусил он его. Этот вампир напал на человека и даже укусил его, — сообщила Катрин с очень важным видом.

— Так это ж его наверно потом… — Сара провела большим пальцем поперёк горла.

— Не знаю, что с ним потом случилось, но из борделя его точно убрали. Слышала только, что «Золотая Луна» потом много потеряла из-за этого случая. У рыжего-то клиентов много богатеньких было, — добавила Катрин и осмотрела подруг победным взглядом: сегодня она ведёт беседу.

      Сьюзен сидела молча. Она не верила своим ушам. Неужели он, если это действительно был он, напал на человека? Но ведь он однажды и её чуть не укусил за руку. Ведь теперь он значит считается опасным для людей, так почему же его отправили к ним в клинику?

      Голова до этого не болела, а теперь, после этих разговоров, её снова сжали тиски ещё сильнее, чем раньше. Так хотелось уйти отсюда, спрятаться где-нибудь и забыть, забыть о том, что сегодня был такой разговор, что он вообще был, что ей пришлось такое выслушать. А ещё больше хотелось принять душ. Хотелось верить, что он смог бы смыть эту невидимую грязь, которую Сьюзен ощущала на себе.

— О, вспомнила, я слышала такую же историю про вашего нового донора, мисс Рассел. Как думаете, мог бы это быть он? — вдруг спросила мисс Фостер, и все глаза устремились на Сьюзен. Какие это были неприятные глаза, полные интереса, похоти и грязи. Что-то словно скрутилось в животе Сьюзен, и она вскочила с места, не обращая на непонимающие взгляды.

— Извините… Мне пора… Я…. Работать надо… — Сьюзен схватила свой рабочий белый халат, который сняла во время обеда, и быстрыми шагами направилась к выходу.

— Мисс Рассел, куда вы? — удивлённо спросила Мэри, провожая своими большими глазами Сьюзен.

— Мне пора, — не оборачиваясь бросила Сьюзен. Прочь, прочь от сюда, прочь…

— Но вы же ещё придёте? — Сьюзен уже не слышала этого и не хотела слышать. Она просто бежала, бежала от этого места, от этого стола, от этих людей, даже от этого мира, о котором не хотела ничего больше знать и слышать.