Страница 48 из 86
— Горестно слышать об этом. Кстати, как вам музыка.
— Приятная.
— Успокаивает, не правда ли. По-моему, это одно из самых успешных нововведений мистера Мотта по части деловой практики, почти как изобретение колеса. Но что же вы, Корнелиус, не вешайте носа. Конечно, тут есть определенная сложность. Дело в том, что сведениям о вашей работе в погребальном бизнесе вряд ли удастся вызвать у мистера Мотта прилив удовлетворения, на самом-то деле, одно упоминание о ней вызовет скорее отлив. Однако, прежде чем мы продолжим нашу беседу, я должен кое-что вам сказать. Знаете, вы мне понравились. На мой взгляд вы нам подходите.
— Спасибо.
— Большинство людей, которые попадают ко мне по протекции мистера Мотта, не стоят, говоря строго между нами, и собственного веса в бумаге. Вы же произвели на меня впечатление человека, наделенного воображением. Как вы считаете, если я определю вас в наш отдел генерации новых идей, сможете вы выдвинуть какие-нибудь новые идеи. Это будет испытанием ваших способностей, понимаете.
— Идей насчет чего.
— Ну давайте, Корнелиус, докажите, что я не зря с вами вожусь. Быстро. Идею. Мы производим свечи зажигания. Мистеру Мотту нравятся эффектные фразы. Придумайте что-нибудь, быстро.
— В данный момент мой мозг совершенно пуст.
Гау протягивает руку к пульту и щелкает переключателем внутренней связи.
— Мисс Келли, мы собираемся провести мозговой штурм, запустите нам через десять секунд что-нибудь быстрое секунд так на сорок пять.
Невозмутимый голос мисс Келли. Пуск через десять секунд, говорит она. А я чувствую себя так, словно мне тоже приказывают спустить. Уложив мой член на гильотину. Восемь секунд на оргазм, иначе чик и нету.
— Господи, мистер Гау, у меня полная сумятица в мыслях. Вся моя половая, простите, вся моя жизнь зависит от того, что я скажу.
— Не надо так к этому относиться. Думайте. Одно предложение. Одна идея, стишок, все, что угодно, не важно что, лишь бы оно высвечивало неоспоримый факт.
— Но все известные мне факты куда-то вдруг подевались.
— Поднапрягитесь, поднапрягитесь, молодой человек.
— Честное слово, мистер Гау, я не понимаю, в какую сторону броситься. Все факты меня покинули.
— Догоните их и верните, молодой человек, слушайте музыку. Я уверен, вам это по силам. Думайте о чем-нибудь, имеющем отношение к свечам зажигания. Нет, думайте о деньгах. Деньги, молодой человек, деньги. Думайте о них.
— Я думаю. Постойте. Если у вас есть душа, ее озарит свеча Мотта, душа любого мотора.
— Вот именно, мой мальчик, вот именно. У вас получилось.
— Когда вы сказали про деньги, мистер Гау, эти слова как будто сами откуда-то выскочили прямо мне в голову.
— Тут нечего стыдиться, мой мальчик. Я должен сказать мисс Келли. Отлично, мисс Келли, сработало, очень точный выбор, пометьте эту мелодию.
— Хорошо, мистер Гау.
— И запишите также, что у нас появился и уже приступил к работе новый сотрудник отдела генерации новых идей.
— Да, мистер Гау, непременно.
— Ну вот, мой мальчик. Вот вы и с нами.
Кристиан обмякает, чувствуя покой и подавленность. Довольный Гау сидит, выложив ладони на стол.
— Вы приняты, молодой человек.
— То есть вы меня берете.
— Конечно.
— Вот так просто.
— Вот так просто.
— Вам не кажется, что вы поспешили. Наверное, нужно сделать что-то еще. Может быть, бумаги какие заполнить. Я не могу поверить, что со мной такое случилось.
— Корнелиус, на мой взгляд, вы обладаете всем, что нам нужно. Да. Если у вас есть душа, ее озарит свеча Мотта, душа любого мотора. Ну и ну, слушайте, давайте выпьем еще по стакану воды. Да. Изобретательность.
— Творит индустрию.
— Мисс Келли, вы слышите, что здесь происходит.
— Да, мистер Гау, слышу, это какое-то чудо.
— Запишите и это.
— Уже, мистер Гау.
— Немедленно сообщите обе фразы мистеру Мотту. Он должен услышать из прямо сейчас. Изобретательность творит индустрию. Дополнение к любимому слову мистера Мотта.
— Но мистер Гау, это ужасно, я хочу сказать, что вы, по-моему, переоцениваете меня. Какие-то несколько слов.
Гау откидывается в своем вращающемся кресле. Поднимает руку в сером рукаве, чтобы медленно опустить ее, указуя перстом на просителя, страдающего болезненной скромностью.
— Когда мы находим человека, Корнелиус, с головой, способной рождать такие слова, мы покупаем эту голову.
— Мистер Гау, может, мне все-таки лучше поработать мальчиком на побегушках.
— Мисс Келли, я хочу, чтобы вы громко сообщили нам ваше мнение о присущей мистеру Кристиану способности к словотворчеству.
— Весьма впечатляюще.
— Вы слышали, молодой человек.
— Мистер Гау, я должен сказать вам правду, хотя нет, наверное, лучше не надо. Но я же не смыслю ни аза, ни в свечах зажигания, ни в индустрии. Знаю только, что и то и другое каким-то образом приносит деньги.
— А разве этого не достаточно, молодой человек. Деньги содержат в себе момент истины. Не огорчайте меня, Корнелиус. Я хочу, чтобы вы работали у нас. Потому что я столько времени просидел здесь с вами, не зная, что вы, черт возьми, без малого гений.
— Я всего лишь нормальная в разумных пределах личность.
— Далеко не нормальная, молодой человек. Я в этом уверен.
— Прошу прощения.
— Нет, вы погодите. Не спешите. Ага. Ну-ка, давайте еще раз восстановим структуру наших исходных отношений. Мисс Келли, позаботьтесь, чтобы нас с Корнелиусом в течение пяти минут никто не отвлекал. И никаких звонков.
— Конечно, мистер Гау. Музыкальное сопровождение потребуется.
— Пока нет, спасибо.
Гау встает. Обходит стол, подергивая вперед-назад головой с каштановыми вьющимися волосами. Приближается к окну. Негромко гудит ветер. Кристиан поднимается, встряхивает, расслабляясь, руками. Проводит за спиной Гау два хука, левой и правой. Белое экскурсионное судно поднимается по реке. Гау оборачивается, вновь наставляя на Кристиана указующий перст.
— Корнелиус, я буду говорить с вами прямо. Вам нравится побеждать.
— Полагаю, что так.
— Ответьте мне да или нет.
— Полагаю, что да.
— Я собираюсь поставить на кон всю мою жизнь. Знаете почему. Потому, что вы мне нравитесь. Когда вы только вошли сюда, я решил, что передо мной очередной сопливый ломака из университетских интеллектуалов. Однако вы проявили настоящий класс. Основательность и глубину, которых рубашкой с галстуком не заменишь.
— Если вы про мою работу в похоронном бюро, то я просто не сумел найти другой, когда вернулся из Европы.
— Вот о ней я и хотел сказать. О Европе. Это она наделила вас нужными качествами. Чем-то таким настоящим. Рафинированностью. И знаете что. Я верю в вас абсолютно. Вы можете достичь в нашем деле ослепительного успеха.
— Спасибо, мистер Гау, но я думаю, что вы совершаете ошибку. Я всего лишь произвожу подобное впечатление. Кое-какие из моих мыслей и верований способны вызвать у вас отвращение. Я без малого преступный тип.
— Ничего себе заявление. Вас просто переполняют идеи, мой мальчик, вот и все. Преступного в вас не больше, чем во мне. Я хочу сказать, что мы с вами похожи. И знаете что. Я, наверное, лет на десять старше вас. У меня жена, дети, хороший дом на Лонг-Айленде. Это все истинные ценности. Хотя, конечно, и у меня есть свои болячки. Но я вам о другом собирался сказать. Вон там лежит бинокль. Наведите его на окно. Давайте. На Статую Свободы. Нашли ее. Теперь немного левее.
— Да.
— Видите там барки.
— Кажется, вижу.
— Это отбросы. Каждый день их везут, с утра до вечера. Вниз по Гудзону, по Ист-ривер, отходы, которые больше ни на что не годятся. И где-то там их сваливают. Меня это ужасно угнетает, Кристиан. Сваливают, понимаете. Может быть, и не в реку, но вы поняли, что я хотел сказать.
Кристиан неторопливо обходит стол Гау. Подталкивает пальцем его кресло, проверяя, легко ли оно вращается. Сидение поворачивается. Кристиан плюхается на него и вытягивает ноги. — Мистер Гау, я давно расстался с честолюбивыми