Страница 28 из 111
- Я знаю, ты что-то задумала, Диана, и потому хочу еще раз предупредить, напомнить, если ты забыла: от нас не убежишь. Но главное, ты никогда не сможешь убежать от меня! Я буду все время рядом, начеку. Даю тебе ровно один час. Ни минутой больше. И если ты даже просто выйдешь за пределы своего дома, я расценю это как попытку к бегству! Обещаю, ты очень сильно пожалеешь. Поняла?
- Это не мой дом, - ответила я, уверенная, как никогда, что сегодня либо освобожусь, либо умру.
Я ждала, пока он отъедет, не отводя от меня цепких глаз, и только потом повернулась и посмотрела на дом, в котором прожила восемнадцать лет и была так несчастна.
Здравствуй, милая тюрьма! Здравствуйте, непокорность и своенравие!
Я соскучилась.
** ** **
Удивленные взгляды прислуги сопровождали каждый мой шаг. Наверняка сейчас на их глазах рушилась легенда моего отъезда. Несмотря на то, что прислуга в родительском доме менялась непривычно часто, чтобы скрыть происходящее со мной, конечно же, утаить все было невозможно. Из уст в уста шепотом передавалась пугающая история о странном мужчине, посещавшем хозяйскую дочь из года в год.
- Диана, Дианочка! - срывающийся крик моей матери заполнил холл. Она бежала вниз по лестнице, ее рука судорожно цеплялась за перила, как если бы мать не была уверена в своих ногах. Мое имя звучало совершенно иначе, чем раньше. Она схватила меня и крепко сжала в объятиях, чего не делала никогда в жизни. Слезы заливали лицо 'безразличной ко мне' женщины. Неожиданно я поняла, что рада ее видеть, и улыбнулась.
- Мои молитвы услышаны - ты жива! Доченька, родная, прости нас!..
В дверях в нерешительности застыл отец. Он был бледен, и я увидела, насколько он постарел: когда-то густые темные волосы поредели наполовину, и их настоящий цвет растворился в седине, яркие глаза выцвели, а у рта залегли горькие складки. В его облике ничего не осталось от былой властности. Передо мной стоял старик, переживший самое страшное горе - смерть любимого ребенка. Мою смерть.
Впустили ли они любовь в свои сердца только после того, как потеряли меня? Или же это я была слепа раньше? Увы, сейчас у меня не хватало времени на размышления. Поэтому я просто подошла к нему и позволила себя обнять, и мы долго стояли молча, без слез, без оправданий...
- У меня всего час, - сказала я, прикладывая палец к губам в знак молчания, и на бумаге, лежавшей на столе, в это же время написала: 'На самом деле всего 10 минут, потом я должна остаться одна, и никто не должен подходить ко мне, затем я уйду через черный ход. Папа, мне нужны деньги, пожалуйста. И ключ от машины для прислуги. Уничтожь эту записку немедленно'.
Его долгий взгляд не оставлял сомнений в том, что он все понял. Безусловно, помощь мне была огромным риском. Но, переглянувшись с матерью, отец кивнул и сказал вслух:
- Так мало времени...
- Хорошо, что оно у нас вообще есть, - ответила я.
Он снова кивнул и вышел. Мы с мамой стояли, обнявшись. Сотни вопросов, которые она хотела бы задать, остались навсегда в глубине ее глаз, она лишь гладила мое лицо, волосы, руки, впитывая изменившуюся внешность собственной дочери.
Отец вернулся через пару минут с небольшим свертком в руках - деньги, тщательно упакованные в герметичный пакет. Папа явно знал больше, чем я могла бы подумать.
- Я хочу подняться в свою комнату. - У меня уже не оставалось даже лишней минуты.
- Конечно, доченька, - проговорила мама со слезами в голосе, снова крепко меня обняла и, с трудом оторвавшись, передала меня отцу.
'Удачи!' - беззвучно проговорили его губы.
Я, кивнув на прощание, почти бегом отправилась в комнату, где прошло мое детство. Едва закрыв за собой дверь, я вытащила свои 'духи' и опрыскала лицо, волосы, одежду - всю себя в избытке. Сейчас был именно тот случай, когда экономия себя не оправдывала. В ожидании, пока подействует препарат, я обвела глазами комнату.
Все было так, как будто я ушла только вчера. Мои любимые куклы сидели на тех же высоких полках. Школьные принадлежности были на столе. Шкатулки с драгоценностями стояли возле зеркала, как и всегда. Я вспомнила, как скучала по ним, и улыбнулась - таким глупым ребячеством показалось это теперь. Сегодня весь мой багаж составляла одежда, что была на мне, и деньги, которыми меня снабдили отец и Кайл. Но несмотря на то, что тугие пачки купюр занимали полсумки, я, знакомая с катастрофическими потерями, собиралась найти работу как можно быстрее. А работы я уже не боялась, время, проведенное в доме Кристофа, начисто выбило из меня гонор избалованной девчонки! И теперь я знала, что смогу выжить где угодно.
Оставалось лишь одно. Я взяла из стола лист в клеточку и размашисто написала посредине:
'Если разыщешь - это судьба, а если нет - я свободна. И, пожалуйста, не мсти родителям, они непричастны к моему побегу'.
Хотелось верить, что моя безумная затея на них не отразится.
Я вышла из своей комнаты, не оглядываясь. Без сожалений оставляя прошлое позади. На пути до черного хода мне никто не встретился, и, легко улыбнувшись, я выскользнула за дверь.
Наверное, было бы здорово проехать рядом с Кристофом, помахав ему на прощание. Но я не хотела дразнить своенравную судьбу и, покинув родительское поместье через задние ворота, стала постепенно набирать скорость на узкой лесной дороге. Погони не было, я знала это, даже не глядя в зеркало. Каждый последующий вдох был свободнее предыдущего, и очень скоро я опьянела от эйфории.