Страница 111 из 126
Обсудили дальнейшие действия и варианты - оставаться в Киеве до избрания нового князя или возвращаться в Новгород, собирать силы для похода в Поволжье. Идти туда сейчас со столь малым воинством не имело смысла - у булгар даже без войска Владимира своих воинов хватало с лихвой для удержания захваченной земли. Так что идти туда следовало после достаточной подготовки, вероятнее всего, в следующем году, в этом уже не успевали - нужно еще набирать людей в полки и хоть немного их подучить. Даже укорил себя мыслью - следовало дать команду взять живыми княжеских воев, пригодились бы теперь. Тут же поправился - тогда, в бою, его бойцы рассвирепели в отчаянной схватке и остановить их практически было невозможно. На совете приняли решение не оставлять Киев без присмотра, а то найдется такой, кто подсуетится и приберет опустевший княжеский престол, не имея на то законного права.
Вновь разослали грамоты к посадникам и наместникам с вестью о победе над Владимиром, повторно призвали к избранию нового князя, разве что уточнили дату съезда полномочных мужей и выбора правителя Руси из предложенных ими кандидатур. На этот раз ответы последовали скоро - теперь, когда новгородцы побили Владимира и лишили его реальной власти, никто не хотел упустить возможность продвинуть на освободившийся престол кого-то из своих. Но первыми объявились в Киеве не они, а волхвы, изгнанные из города Владимиром после принятия им христианства. Не просили, а потребовали - ничтоже сумняшеся в своем праве, - от новгородского правителя вернуть им священное место, сжечь возведенный на нем храм чуждой веры и покарать тех, кто глумился над истинными богами.
Бесцеремонный тон, без тени почитания, и сама речь главы волхвов Ладислава, как он сам себя назвал, вызвали в Варяжко раздражение - так с ним не обращались давно, еще с юных лет, когда заслужил у окружающих людей какое-то уважение. Похоже, тот попытался ошеломить его своим напором, - как говорили в прошлой жизни - пошел на него буром, - и заставить согласиться со своими требованиями. Спокойно, не показывая недовольства, ответил:
- Правда в истинной вере и ваши слова справедливы, в том нет сомнения. Но здесь я гость и не вправе чинить самоуправство. Подождите немного, скоро изберут нового князя киевского - с ним и разберетесь в столь важном деле. Пока же располагайтесь в детинце - вам укажут место для постоя, но прошу - до поры не чините распри с теми, кто принял чужую веру, мне не нужна в городе смута.
По-видимому, старший волхв не ожидал отпора, пусть и в мягкой форме, смотрел недоуменно на Варяжко, а когда же понял, что ему, по сути, отказали, побелел лицом от охватившего его возмущения и с нескрываемым гневом проговорил:
- Уж не продался ли ты слугам ложного бога, этим сладкоречивым исчадиям пекла? Нет в твоих словах почтения к светлым богам и к нам, их верным сынам! Окстись и не перечь нам более, иначе проклянем и сгорит твоя душа в геенне огненной!
Все также внешне спокойно, но кипя внутри от злости, ответил зарвавшемуся волхву:
- Никому я не продавался и вера моя крепка, в том могу поклясться всеми богами! Но служу я народу и не должен чинить ему бед, даже и по воле вашей. Повторюсь - дождитесь избрания нового князя, в том слово мое последнее.
Сидевший рядом второй волхв придержал главу, когда, покраснев лицом от гнева, тот попытался что-то сказать - возможно, что и проклясть Варяжко:
- Не спеши, Ладислав, охолонь. Нам надо еще поразмыслить, а потом выносить приговор.
Обратившись уже к Варяжко, продолжил:
- Ты муж служивый, печешься о деле своем. Но должен понимать, что сейчас важнее - слово людское или воля богов, что привела нас к тебе. Подумай о том, а мы уйдем - вернемся, когда очистится от скверны священное место, а народ покается в злодеяниях против исконной веры. И до тех пор не будет ему прощения и благословения богов, многие беды случатся в наказание. В том их воля, мы же можем только молиться и просить у них снисхождения к неразумным детям своим.
Как сама встреча с языческими жрецами, так и последние слова волхва-прорицателя - Варяжко уже понял, кто тот по особой эманации духа, идущей от него как-будто изнутри, из самой сути, - принесли тревогу, ощущение чего-то неправильного. Он и теперь ни о чем не жалел, считал содеянное им и его людьми нужным для своего народа. Но сомнение, пока еще крохотное, зародилось в душе - верно ли осознал он свое предназначение или идет по ложному пути? И не в случившемся конфликте видел причину - ее он не хотел, как и ссориться с жрецами, но и не мог позволить кому-либо понукать им, - зацепили же слова о будущих бедах. Только не из-за воли каких-то богов - никакой слепой веры он не испытывал, - а по вине людей, считая и его самого. Попытался оценить - пошли ли его деяния на пользу или от них больше вреда? Для Новгорода, может быть, во благо, а для всей Руси? От этих вопросов и сомнений стало неуютно, усилием воли заставил себя отрешиться от них и заняться более насущными делами.
В листопад (октябре) 995 года в Киев со всех подвластных ему земель съехались важные служивые мужи и племенные вожди. Даже с Волыни и Червени - уж с западных краев можно было ждать иного, скорее ушли бы под крыло польского короля, пока на Руси безвластие. Сход проводили на главной площади - перед княжеским двором, открыл его Варяжко как инициатор съезда гостей. С речью не затягивал и сразу перешел к делу:
- Прежний князь, Владимир, низложен, теперь вам решать - кого призвать на Киевский престол. С сего дня слагаю с себя поруку за город и ухожу с войском. Дальше сами разбирайтесь - то уже дело не мое. Да хранят вас боги и благословят нового князя, с ним весь народ русский!
Варяжко дистанцировался от того, что случится на сходе и после, дал понять съехавшимся мужам - возиться с ними и обхаживать не будет. Хватит и того, что сберег город и престол, преподнес им как на блюдечке, а уж как распорядятся - то не его забота. Спустился с возвышающегося над площадью помоста под недоуменные и обескураженные взгляды созванных им гостей и ушел прочь. В тот же день покинул Киев и отправился в родной город вместе со своими воинами, томимый предчувствием - надо скорей, иначе может произойти беда. Хотя ничто ее не предвещало - он регулярно получал из Новгорода донесения, сам отправлял указы и распоряжения, так что был в курсе происходящих там событий и чего то неожиданного и тревожного не ожидал. Только своей интуиции верил больше и торопил людей, расслабившихся было после отбытия из Киева.