Страница 48 из 90
Ну, ничего себе! Какие красивые комнаты! Наверное, принадлежат какой-нибудь придворной даме, ибо украшено и обставлено всё в восточном стиле с пастельными тонами. Довольно роскошно, но в то же время изящно, так сказать, без той вульгарности, которая очень часто присуща богачам. Покои словно воздушные, но впечатление, будто они не жилые...
- Теперь эта спальня вместе с ванной комнатой принадлежит тебе, - сказал Прекрасный, едва не касаясь губами моего левого уха. - Но мне нужно показать тебе ещё одну, так что не будем здесь задерживаться.
И тут же повёл меня дальше по коридору к одинокой, но богато украшенной двухстворчатой двери, сразу за которой обнаружилась большая комната, в которой устроили целый сад с небольшим двухъярусным фонтаном по центру. В конце оказалась ещё одна дверь, которая привела нас уже в кабинет, принадлежащий какой-нибудь (а я уже догадываюсь, какой именно) важной особе.
- В этом кабинете можно говорить совершенно свободно, ибо прослушивающих амулетов, в отличие от всего остального замка, здесь нет. Травяной чай или вина?
- Что? Ах, да... буду... конечно, - и чего это я так нервничаю?! Такое чувство, что ещё немного, и коленки начнут трястись! - В смысле чаю... то есть... если кто-нибудь вздумает орать в таких местах, что есть мочи благим матом или звать на помощь, то его никто не услышит?
- Не совсем. В местах, подобных этому, невероятно много приспособлений для собственной защиты и вызова помощи, к тому же в них отсутствует лишь прослушка, если кричать и шуметь, то уж точно кто-нибудь да услышит. Что, хотела подстеречь в одной из них и убить моего отца? Жаль тебя разочаровывать, но король нигде не ходит один... даже в уборную. А себя он оградил таким количеством заклинаний, что может преспокойно выйти супротив целого эльфийского войска. Что уж тут говорить про лишённую магии полуэльфийку.
- Только не говори, что хочешь убить своего отца, - не скрывая издевательского тона, сказала я. Подумать только, а ведь считала его приличным и честным человеком, не похожим на других...
- Остановить, - поправил Прекрасный. - Пойми меня правильно. Я люблю своего отца, но он, ввиду трагедии, произошедшей с ним в детстве, просто-напросто возненавидел весь ваш народ и посему решил вовсе стереть вас всех с лица земли.
- Боюсь, что этим ты мне никакой сверхсекретной тайны не раскрыл, ибо это вполне общеизвестный факт, о котором можно узнать, где угодно и когда угодно, не потеряв при этом ни гроша. Ещё тогда, в шахтах, ты меня уверил в том, что не желаешь гибели моего народа, но и выступать против отца не намерен. Разумеется, я более чем прекрасно осознаю, что не вправе просить тебя обагрить свои руки и совесть кровью родного человека или же привести его ко мне, как быка на бойню. И это учитывая то, как ты уже много сделал для нас. К тому же я очень тебе благодарна за то, что не раскрыл мою личность и даже подыграл, чтобы снова помочь, но если ты хочешь спасти своего отца, то рано или поздно тебе придётся доложить на меня, ибо не вижу иного выхода, кроме как убийства твоего короля.
- Но я уверен, что выход всё же есть. У моего отца есть доступ к сильной и никому не известной магии, которой никто не может противостоять. Но у этой магии есть какой-то источник и я уверен, что знаю его примерное местонахождение.
- «Примерное»? - скептически подняв бровь, переспросила я.
- «Примерное», - нерадостно кивнул Прекрасный. - Ибо однажды я уже побывал у этого источника. Правда... мне тогда было всего одиннадцать лет. Отец неожиданно решил взять меня на прогулку без какого-либо сопровождения в замаскированном под обычного горожанина виде. Дело тогда было к вечеру, но я прекрасно помню, что в тот осенний день была очень тёплая и ясная погода. Но когда мы встали под сень леса, стоящего за вершиной холма, отец вдруг приказал повязать поверх глаз плотную, сложенную вдвое, чёрную ткань и ни за что не снимать. Поскольку он никогда не бросал слов на ветер, я беспрекословно ему подчинился. Некоторое время мы ехали в полном молчании, поводья моего коня были привязаны к его седлу... затем (Тут его ладони сжали деревянные ручки кожаного кресла, в котором он сидел) как будто весь привычный мир исчез. Ни звуков, ни запахов, ни тепла после солнечного дня, ни наступающей вечерней прохлады. Никаких ощущений, кроме холки любимого коня под дрожащими руками. Тут отец снял с меня повязку, и я увидел совершенно незнакомый мне лес, в котором, казалось, правит вечный сумрак. Всё в лесу было каким-то неестественным и чуждым. Мне было так страшно, что я, не скрываясь, дрожал. Отец же, напротив, был спокоен и собран, словно ничего особенного не происходило. Чтобы не показаться ему трусом, я всё же сумел взять себя в руки и заставил своего коня ехать вровень с отцовским. Пока мы ехали, я упорно пытался себя убедить в том, что это совершенно обычный лес. А правящая вокруг серость - всего лишь сумрак спустившейся на землю ночи или тень заполонивших небо туч, но с каждой минутой всё сильнее убеждался в обратном, а задавать вопросы побоялся - вдруг отец передумает посвящать меня в свою тайну? Прошло довольно немало времени прежде, чем стал виден просвет между деревьями, и когда мы добрались до него, то я увидел, что оказался прямо в двух-трех метрах от края крутого обрыва, под которым бушевало море, словно была буря.