Страница 11 из 164
Глава 3
Из оцепенения меня вывел голос Ринолы, во время всего разговора стоящей позади меня:
– Мориль, все не так страшно, как тебе может казаться, Мара любит нагнетать обстановку. Я вижу, ты немного ошарашена свалившимися на тебя обязанностями, но не беспокойся. Ты можешь идти домой, со вторым курсом познакомишься завтра. Думаю, они не так страшны, как многие о них думают, – говоря эти слова, она в жесте поддержки положила руку мне на плечо.
Встряхнув ее руку, ни на кого не оглядываясь, пошла к двери. Хотела уже выйти из кафедры, но не выдержала, остановилась и, не оборачиваясь, задала вопрос:
– Тариса, если вы так думаете, то почему не изъявили желание стать куратором таэров? Почему не хотели ничего мне объяснять?
Не знаю, какое у нее было выражение лица, я просто вышла за дверь. Теперь я была уверена, у меня никогда не возникнет желания заводить близкие знакомства на моей кафедре.
Чуть ли не бегом шла по коридору, в надежде поскорее дойти до выхода из преподавательского корпуса. Дорога была недолгой, но я вздохнула с облегчением, когда наконец-то увидела дверь, но внезапно появившаяся из ниоткуда Зира перегородила мне дорогу к ней.
– Куда ты так спешишь, Риль?
– Мне сказали, что на сегодня я могу быть свободна, а теперь будьте добры, уйдите с дороги.
Я чеканила слова, а внутри росла какая-то необъяснимая обида. Умом я понимала, что Зира ни в чем не виновата, не она заставила меня открыть рот и согласиться стать куратором группы студентов, которые, по словам преподавателей, моей кафедры, так жестоко поступили со своими бывшими кураторами, не стоит вымещать мое раздражение на ней.
Но вот обиду, проснувшуюся во мне, никак это не успокаивало. Она была такая же, как в детстве, когда ко мне приходили мысли, посещающие головы таких же детей, как и я.
Ведь все мы, дети-сироты, в какой-то момент начинали думать и никак не могли понять. Почему среди многих десятков тысяч детей бросили именно нас? Неужели мы не достойны любви, не достойны иметь семью и дом? В таком случае, зачем же тогда нам подарили жизнь? Раз не любили, могли бы просто избавиться, как делали многие в прошлом, делают сейчас и будут делать в будущем. Зачем обрекали нас на такую никчемную жизнь?
Многие бы сказали, что мы – неблагодарные и жестокие дети. Вместо того, чтобы жаловаться на нашу жизнь, мы должны благодарить Небеса и Пресветлую пару за то, что есть крыша над головой, еда в тарелке и теплая постель. Но знают ли эти люди, какого было нам?
Жить в приюте в надежде, что вот, стоит чуть-чуть, совсем немного подождать, быть послушным, вести себя хорошо и учиться лучше всех, родители, такие любимые и долгожданные, обязательно придут и заберут. Но многие даже не догадываются, что в какой-то определенный момент, когда просто устаешь ждать и верить, надежда умирает. Говорят, она умирает последней. Но после себя оставляет черную бездонную дыру в душе и глубокие незаживающие раны, невидные людскому глазу. Прожив так долго в приюте без надежды на не то чтобы счастливое, скорее стабильное будущее, мы начали черстветь душой, смотреть на мир реальными глазами и уже видеть его без всяких прикрас.
Тогда, четыре года назад, встретив бабушку Рафи, я все-таки немного изменилась. Эта старушка, стала единственным человеком, кто за всю мою недолгую жизнь смог так глубоко проникнуть в мое сердце, она одна растопила лед в моем сердце и стала моей семьей.
Я знаю, она не вечная и когда-нибудь тоже покинет меня, но сейчас мне никто больше не нужен. А потом…посмотрим. Сейчас я хотела лишь стать преподавателем в СГА и учить студентов полюбившемуся мне языку, но мысли, обитавшие в моей голове в детстве, вернулись опять.
Почему? Почему снова я? За что мне это все, да еще и в первый рабочий день? Я же просто хотела тихо спокойно преподавать. Скорее всего, это звучит эгоистично, могла ведь отказаться, никто не тянул за язык, да и Зира хотела помочь.
А теперь я стала куратором, но как им быть? Как взять на себя ответственность за тех, кто младше на пять лет. Как быть куратором тех, кто даже меня за преподавателя считать не будет? Да даже калечить не надо будет, если сейчас мне предложат уйти, я уйду.
«Так, Риль, быстро прекратила истерику и успокоилась. Такие мысли точно до добра не доведут. Ты же помнишь свою мечту? Стать преподавателем ларийского и что же из-за какого-то пустяка ты откажешься от всего, чего таким трудом добилась? А ну приди в себя, ты столько всего сделала ради исполнения мечты, попробуй только сглупить сейчас» – с трудом прогнав трусливые мысли, взяла себя в руки.
Действительно, чего это я размякла? Никогда за собой такого не замечала. Подняла взгляд на Зиру:
– Простите меня, пожалуйста, я не должна была вам грубить.
– Я все прекрасно понимаю, девочка, на твоем месте я бы вообще устроила бы скандал, но ты просто…у меня нет слов. Несколько секунд назад я чувствовала, как тебя захлестывает паника, но ты так быстро успокоилась. Такая быстрая перемена... А вот сейчас ты решительно на что-то настроена, – мягкая улыбка появилась на ее губах. – И давай уже на ты. Как-то неудобно получается, – и следом ее любопытное, – Ну-ка признавайся, что это ты уже успела решить?