Страница 114 из 116
Их мужеству можно было позавидовать!
И командир крейсера, наблюдая за боем, за отчаянной попыткой повстанцев добраться до десантного корабля, сурово поджав губы, произнёс: «Какие молодцы, какие же они герои!» А затем, покачав головой, добавил: «Мне искренне жаль их».
Загорелся ещё один транспортный корабль, подожженный орудиями крейсера, но не остановился, а продолжал всё ближе и ближе подбираться к желанной цели.
И никто из конвоя не обратил внимания, настолько они увлёклись уничтожением почти беззащитных кораблей, не увидел, как один из кораблей повстанцев, спрятавшись за горящего и покрытого дымом погибающего товарища, медленно подталкивая его носом, приблизился к транспортному кораблю с солдатами…
Командир крейсера, опытный солдат, мужественный и храбрый, в последний для транспорта с десантом момент, заметил подобравшегося почти вплотную повстанца и приказал перенести на него огонь всех орудий, но на долю секунды опоздал.
Из жерл пушек неуклюжего и неповоротливого кораблика, приспособленного не для войны, а для мирной перевозки грузов, вылетели убийственные лазерные лучи, и с жадностью устремились на врага. Но и сам он мгновенно запылал пронзённый десятком мощных световых лучей.
Продолжая по инерции двигаться, горящий кораблик повстанцев приблизился к набитому солдатами транспорту и, уткнувшись в его борт носом, взорвался. От мощного взрыва обшивка транспортного корабля раскрылась, как створки раковины-жемчужницы, и из отверстия, обрамлённого искорёженным, с острыми рваными краями, металлом, посыпались, как горох, погибающие солдаты.
Командир лёгкого крейсера, побледнев, смотрел на объятый пламенем, погибающий транспорт, и в голове его мелькала, всё повторяясь и повторяясь, одна и та же мысль – со мной, как и с транспортом всё кончено, всё кончено, всё кончено…
И это было так! Генерал Мендоса, наблюдавший с мостика флагманского крейсера за ходом боя, в ужасе от увиденного, не выдержав, закричал: «Я вас под суд отдам!!! Да, я вас сам расстреляю! Немедленно передайте командование крейсером своему помощнику!»
Командир конвойного крейсера, позволивший транспортнику повстанцев, такой дорогой ценой - ценой собственной жизни, уничтожить транспорт с вражескими солдатами, не ответив ни слова генералу, словно соглашаясь, кивнул головой и, достав пистолет, выпустил заряд себе в голову.
Дур-рр-ак! – резюмировал поступок командира генерал. Мог бы ещё послужить рядовым солдатом.
А события продолжали развиваться.
Командир второго конвойного крейсера - немолодой чавинец, с лицом, покрытым шрамами, и обожженным с одной стороны, принял верное решение. Он, участник многих битв за владычество в космосе, оставшийся сам живым и сохранивший корабль во многих битвах с пиратами и контрабандистами, был опытным, и хитрым волком. Он мгновенно развернул свой крейсер, и направил пушки на появившийся вслед за транспортниками военный корабль без опознавательных знаков. И…, не спеша, двинулся ему навстречу.
В эфир с боевого крейсера армады полетела радиограмма - «Предлагаю сдаться без боя! Гарантирую жизнь командиру и экипажу!»
После недолгого молчания, в динамиках крейсера раздался весёлый, молодой, почти мальчишеский голос - «Спасибо, командир, за предложение. Мы так долго жили в ожидании этого счастливого момента, что даже не знаем, как же вас отблагодарить за сделанное нам предложение»
Командир посмотрел на стоявших рядом офицеров, и увидел в их глазах тот же недоумённый вопрос - «Он что, ненормальный? И это пилот повстанцев?»
А из динамиков продолжала доноситься какая-то несуразица - «Мы так рады вновь услышать голос дорогого нам генерала, что радости нашей нет предела и, если бы он показал нам своё благородное лицо, то мы бы ещё больше обрадовались»
Совсем сбитый с толку, старый воин решил внести некоторую ясность - «Среди нас нет генерала, он на другом, флагманском крейсере».
- Ах, какая жалость, какая жалость, - опять заговорили динамики. А мы так надеялись, так надеялись на встречу с ним.
Корабли всё сближались и сближались. Их разделяло всего две-три мили. Пушки молчали.
Командиру лёгкого крейсера впервые в жизни встретился то ли противник, то ли сумасшедший, и он попытался в сумбурных словах, доносящихся из космоса, найти хоть крупицу здравого смысла, но голос всё бубнил и бубнил, не давая сосредоточиться.
Наконец старый воин не выдержал и, чтобы остановить затягивающее его словно в омут, словоизвержение, гаркнул:
- Так вы сдаётесь, или нет, Око-Пака?!
- Ага, щас!
И в то же мгновение неизвестный корабль с пилотом-болтуном поднырнул под корпус крейсера. Запоздалый выстрел орудий крейсера прошил пустое пространство.
А этот болтун и нахал оказался у него под брюхом.
Но не напрасно боевой, умудрённый опытом боёв командир, прожил долгую ратную жизнь. Его крейсер, ни на мгновение не задержавшись после выстрела, свечой взмыл вверх, и световые лучи орудий неизвестного корабля с пилотом болтуном, не причинив вреда, скользнули вдоль его корпуса.