Рубин для мастодонта

Слева начался лес Редфок, дорога огибает его по краю, а он уходит дальше к востоку. В старину там шалили разбойники, а сейчас обитает семья махайродов. В глубине лес довольно густой, в нем много веерных и прочих пальм, саговников, он заплетён лианами и вьющимися папоротниками лигодиями. Говорят, этот лес очень древний, раньше такие дебри с мамонтовыми деревьями, саговниками и гинкго покрывали всю Англию, а теперь остались только клочки былого великолепия на юге страны. По краю леса обильно растёт вполне современная бузина, буки и камфорное дерево. В этот лес девочкам ходить запрещалось – кроме возможных саблезубых тигров, гигантских куниц* размером с пол-тигра и прочих хищников там обитали бесспорные фейри, местная нечистая сила, которые утащат барышень и подменят их собственными уродливыми детьми. Но Мегги всё равно туда бегала рано утром, когда все спали – поздороваться с дикобразом Гисти*, у неё там был знакомый дикобраз, устроивший себе домик под старым буком. Так что вполне возможно, что её уже подменили, и поэтому она такая некрасивая, непослушная и невоспитанная.

За лесом Редфок местность стала более плоской, там и тут в степи (или по-местному, в саванне) виднелись табуны гиппарионов. На них не охотились – это добыча для простонародья. Попадались дикие жирафы и шустрые длинноногие носороги ацератерии – без рога, зато с хоботом, хоть и маленьким. А вот динотериев не было видно – их почти всех выбили из-за бивней. Может, придут во время осенней миграции. И мастодонтов гомфотериев тоже не было, а ведь они обычны для саванны.

– Теперь до Стенхоупхилла так и пойдёт всё плоско, – сказал Джек. – И дальше до Лондона тянется саванна со стадами гиппарионов. У вас в Блэксвомпе природа красивее – холмы, лесочки, озера, болота.

– А в Индии? – спросила Алиса (у нее как раз рот освободился, она доела последний «дамский пальчик», захваченный Мегги в дорогу).

– Вам бы там понравилось, милая кузина, – сказал Джек. – Везде цветы размером с вашу очаровательную головку, а фрукты размером с головы наших верблюдов. На завтрак – кастрюля джема и никакой овсянки! Каждый день балы, и даже маленькие девочки танцуют на этих балах, потому что в гарнизонах мало женщин, партнёрш для танцев не хватает, и никто не ждёт, чтобы барышню представили на Сезоне в Лондоне и свозили в Аскот. Когда мир, мы дружим с местными правителями-махараджами, бываем у них во дворцах, сделанных из рубинов и сапфиров, а крыши алмазные, но крытые пальмовыми листьями, чтобы блеск алмазов не слепил глаза пролетающим птицам.

– А когда война? – спросила Мегги. – Это весело? Все стреляют?

Джек вспомнил рассказы старших офицеров про резню в Канпуре*, когда погибло много английских женщин – жен офицеров и детей.

– Все стреляют, – вздохнул он. – Это очень весело. Вроде самого большого в мире фейерверка. Э-э, да мы почти приехали.

Глава восьмая

Бесконечные сокровища Индии

– Как вы могли, мистер Стенхоуп, как вы могли! – негодовала экономка миссис Миллсом, пока девочки осматривались в холле, а денщик Смит распрягал верблюдов. – Привезти гостей без предупреждения! Как вы безответственны, сэр! В доме ничего не готово! Мебель в чехлах, перины в гостевых спальнях не проветрены*, балдахины не вытряхнуты…

– Я не сомневался, что для такой талантливой экономке, как вы, миссис Миллсом, предупреждения излишни – у вас всё всегда в порядке. У хорошей экономки всегда всё готово – разве нет? Но, вероятно, я вас переоценивал, – сказал Джек. – Успокойтесь, мои гости не собираются спать на ваших непроветренных перинах. К вечеру мы уедем обратно.

– И напрасно, – поджала губы экономка. – У вас есть своё родовое гнездо, и нечего без конца шляться по чужим усадьбам.

– Беннинги не чужие, они меня вырастили и воспитали, – возразил Джек. – Да и перины у них всегда проветрены, не то, что у некоторых.

– Хорошенько же они вас воспитали! Привезти гостей в неприготовленную усадьбу! В доме ничего нет, кроме холодной ветчины, и я, как назло, отпустила кухарку на сегодня.

– Эта ветчина меня преследует, – поморщился Джек. – Хватит, Миллсом. Пошлите в кондитерскую за пирожными, и гостьи будут довольны. Мегги, Алиса, где вы? Пошли в столовую, ящики свалены там. Мисс Хикс, вы погуляете в саду или выпьете чаю с миссис Миллсом?

– Я должна присматривать за моими подопечными, – объявила мисс Хикс, которой гораздо интереснее казалось разбирать рубины с алмазами, чем пить чай с незнакомой, суровой на вид экономкой.

Конечно, чувствовалось, что дом долго стоял без хозяев. Более-менее жилыми казались только комнаты слуг и кухня. Да еще спальню Джека спешно привели в относительный порядок, когда он без предупреждения нагрянул из Индии в Лондон, а из Лондона в Стенхоупхилл. Остальные комнаты пропитались нежилым духом, и безответственная младшая горничная утверждала даже, что видела там мышь* (за что была сурово наказана – горничная, а не мышь).

Особенно покинутой казалась парадная столовая, мрачный зал с закопченными балками и хмурящимися на стенах головами мастодонтов, иктитериев и махайродов, изрядно побитых молью. Между головами висели гобелены на античные сюжеты. Они выцвели, покрылись пылью, и было непонятно, что делает почтенный обмотанный простынёй джентльмен в веночке: то ли топит в ручье толстую леди, тоже в простыне и веночке, то ли купает её и вытирает этой простынёй. Вытканный на заднем плане зверь был похож и на оленя цервавитуса, и на дворецкого Дженкинса одновременно. Напротив оленя-Дженкинса стоял большой буфет, в буфете кто-то шуршал с неизвестными целями. В камине огонь не разводили наверное года три, и там поселилось почтенное семейство пауков. Экономка не велела их трогать, ибо все знают – убивать пауков грешно. Потому что когда Дева Мария с младенцем Иисусом прятались в пещере от солдат царя Ирода, их спас паук. Он мгновенно затянул паутиной вход в пещеру, и солдаты Ирода подумали, что там давно никого нет – вон какая паутина ядрёная! Миссис Миллсом пыталась прогнать пауков добром, без рукоприкладства, но они не уходили.

Кресла и стулья скрипели, честно предупреждая, что на них лучше не садиться. Ковры были скатаны и убраны, и деревянные половицы выглядели бесстыдно голыми. Шторы были сняты и отданы в стирку, так что голыми казались и окна, и большая стеклянная дверь в сад. Одно стекло на ней треснуло с угла, почти незаметно.

Но Мегги и Алиса ничего этого не видели. Потому что на полу посреди столовой громоздилась гора ящиков разного размера!

– Смит, бери молоток или как там это устройство называется, ты будешь вскрывать ящики, – приказал Джек дюжему усатому молодцу, своему армейскому денщику, которого он захватил из полка в качестве полезного сувенира.

– Да, сэр, – пробасил Смит и взялся за топор. Гувернантка взвизгнула. Смит посмотрел на неё неодобрительно – он не любил таких худых дамочек – и ударил по первому ящику. Поднялось облако пыли.

– Дорогие мисс, позвольте надеть на вас передники, – в столовую вбежала экономка с какими-то тряпками в руках. – Иначе ваши красивые платья будут испорчены.

Мегги и Алиса послушно позволили обвязать себя передниками, доходившими им до щиколоток, оглядели друг друга и захихикали. Гувернантке передника не принесли, и она слегка обиделась.

Смит ударил еще раз, ящик развалился. Гувернантка сунула туда любопытный носик и взвизгнула снова. Из ящика выглянула огромная мохнатая голова с кривыми клыками и выпученными зелеными глазами. Гувернантка подвинулась на два шага влево и метко упала в обморок на руки Джека. Джек сунул её Смиту и приказал:

– Отнеси куда-нибудь в прихожую и положи подальше. Смотрите, девочки, это же шкура динофелиса*! Как искусно обработана голова, а глаза из маскатного стекла – прямо глядят!

– Это кто-то вроде наших махайродов? – спросила Мегги.