Страница 2 из 3
Отнял враг беспощадный, коварный?
Сотни, тысячи братских могил,
Что разбросаны в странах Европы,
По любимой, родимой земле…
Кто войной похоронен в окопе,
Кто сгорел, кто… да мало ли где?
Шла война на морях и на суше,
А уж небо – всегда над тобой!
И кому еще знать это лучше:
Чье оно – тот выигрывал бой!
Города возродились и села
На глазах из вчерашних руин.
Память, ты – нашей жизни основа.
И, как жизнь, тебя свято храним!
Я СНОВА ВОЗВРАЩАЮСЬ К ТОЙ ВЕСНЕ
И снова возвращаюсь к той весне,
Победою отмеченному маю.
И хочется понять еще ясней
Всех тех, пред кем я голову склоняю.
Их подвиг не померкнет никогда!
Их имена – во всех концах Европы!
Их помнят рубежи и города,
Еще не всюду срытые окопы.
И пусть, за чередою поколений,
Утрачиваем связь живую мы,
Все больше лжи, все меньше преклонений,
И в мире нет уже фашистской тьмы,
Но разве вправе мы, забыв их, жить?
Одних погибших только – миллионы!
Как судьбами их нам не дорожить,
Не вспомнить в день Победы поименно?
Пусть хватит нам и мужества, и сил
Достойными быть их великой славы,
Защитников Отечества, Руси,
Сынов могучей мировой державы!
И пусть в тот май страна была иной,
И русский не один ковал победу…
Всем павшим и живым – поклон земной,
Всем, кто причастен к ней и вкус отведал!
АДЖИМУШКАЙСКИЕ КАМЕНОЛОМНИ
Стойкости, мужеству защитников
Родины посвящается.
Аджимушкайские каменоломни
Хранят войны неизгладимый след.
Перед врагом остались непреклонны -
Кто до конца бороться дал обет!
Через пролив им плыть уж было поздно,
И верилось, что Армия придет…
И знали, что быть скрытой силой грозной
Надолго не удастся – враг поймет.
Для немцев с ними бой – страшней окопов
Передовых и встречного огня:
По каменным ходам, подземным тропам
Невидимо идут средь бела дня!
А ночь для фрицев тем была кошмаром,
Когда не знаешь: где, откуда ждать?
То склад сгорит, охваченный пожаром,
То на дороге станут мины рвать,
То обстреляют на пути колонну…
Враг в бешенстве был от таких потерь!
Все пристальнее взгляд к каменоломням
И в огражденьях выходы теперь.
Защитников ждал голод, мрак, засады
И холод, пробирающий насквозь…
По каплям воду собирать бы рады,
Да редкий дождь пройдет, как повелось.
Что выдержать пришлось – расскажут стены
И копоть их, и въевшийся в них газ,
Завалы в штольнях, словно, тромбы в венах…
И шли к колодцу в бой – в последний раз!
Но подвиг их остался жить в народе
Не по приказу свыше, сам собой.
Они по долгу, по своей природе -
Герои, что вели неравный бой!
И ты о них, узнав однажды, помни,
Что среди них твой прадед мог быть, дед…
Аджимушкайские каменоломни
Хранят войны неизгладимый след.
В ДЕНЬ СКОРБИ
Пусть шумят надо мною березы
И плывут облака с дальних стран,
И жемчужины рос, словно слезы,
Выступают в траве по утрам.
И разносится гулкое эхо,
И дурман земляничных полян,
И звенят комары – не помеха.
Я от чащи лесной, словно, пьян.
Пусть кукушка мне вновь накукует,
Что лет много еще впереди.
Я о лете зимою тоскую,
Ее где – то запрятав в груди.
И всем телом привык тепло солнца
И прохладу реки ощущать.
Мне понятна учтивость японца
И знакомое русское … мать!
Никому не хочу я перечить.
Каждый край и народ в нем – хорош!
Только, все ж, от немецкой ли речи
Нас бросало в холодную дрожь?
И я вправе: и жить, и гордиться
Ратным подвигом наших отцов,
Предо мною – живые их лица,
И России скорбящей лицо.
Пусть шумят надо мною березы
И плывут облака с дальних стран,
И жемчужины рос, словно слезы,
Выступают в траве по утрам.
ВОЗВРАЩАЛИСЬ С ВОЙНЫ ЭШЕЛОНЫ.
Ф. И. М. посвящается.
Возвращались с войны эшелоны,
Возвращались солдаты домой.
Их встречали не матери, жены…
Весь народ – со Второй мировой!
Как забыть встречи те и объятья,
Слезы радости той на глазах?
Меж собой расставались, как братья,
Будь то русский, грузин иль казах!
Окрыленные славой победы,
Они думали не про себя,
А о тех, кто их ждет, кто отведал
Бед немало до этого дня.
На груди – ордена и медали…
Но войну, как ее позабыть?
И одно, без сомнения, знали:
Им по силам страну возродить!
Возвращались с войны эшелоны,
Возвращались солдаты домой.
Их встречали не матери, жены…
Весь народ – со Второй мировой!
Н А Ц И З М
Он не щадил ни малых и ни старых,
Он увозил богатства наши в Рейх
И в лагерях, доселе небывалых,
Сжигал людей в печах, и вился шлейф
Над ними смрадный, оседая пеплом,
В котором крики, ужасы, мольбы,
Проклятья тем, кто, повинуясь, слепо
Лишал их жизни в час, когда слабы
И оказались беззащитны… . Разум
Не мог представить, что в конце их ждет,
Поверить в философскую заразу,
Где допускалось: часть людей – умрет!
Что в этом мире избранность – важнее:
Цвет кожи, глаз, ариец ты иль нет,
И фюрер, восседающий на шее
Народа, что в веках оставит след
Кровавый, со своей партийной стаей
Полулюдей и имя им – нацизм!
Я вижу их за свастики крестами,
Воспитанный в них сверхлюдей каприз!
Но избранными среди всех не стали,
Преступная тропа вела их вниз!
Как покорить весь мир они мечтали…
В СССР мечты оборвались!
Но и сегодня скрытые могилы
Замученных, расстрелянных во рвах
Не предстают находками другими,
Как зверств фашистских у людей в глазах.
От них не убежать… Мир еще помнит…
И давности содеянному – нет!
И тем, кто к всепрощению нас клонит,
От миллионов жертв – один ответ!
КАРИБСКИЙ КРИЗИС
Карибский кризис…, на волоске
Тревожно мир в ожидании замер…
Не кровью, набатом, стучало в виске:
На зрелость он сдаст ли свою экзамен?
Извечная непостижимость его,
Пусть даже мы знаем, как делится атом.
Постигло ль от ужаса чье–то чело:
Все может быть кончено, дальше – все матом…
Поверженным в хаос быть, верно, легко…
Но кнопки на пультах пока не нажали,
Молилась планета, а там, далеко,
Как будто, одумались, руки пожали…
Первому космонавту посвящается.
Г А Г А Р И Н
В ту минуту
не мог он
сдержаться
От внезапно
нахлынувших
чувств…
И у русского
парня
из Гжатска
Сорвалось вдруг
– Поехали!-
с уст.
А ракета
несла его
в космос
Неизведанный
еще
никем!
Отвечая
потом
на вопросы,
Что летал
до него
манекен
И собачки
на землю
вернулись…
Словом,
где тут
особый уж
риск?
Но, при этом,
всегда,
взять страну ли,
За границей -
был искренен,
чист!
И Земля
через
иллюминатор
По – иному
предстала
пред ним.
Ему вспомнился
экзаменатор,
Но полет…
он ни с чем
несравним!
И о рисках
он знал,