Страница 130 из 132
***
Утром я уехала в поместье, где пробыла три месяца. Ален приезжал каждые десять – четырнадцать дней, постоянно сокрушался, что не может побыть подольше со мной из-за работы «в таком чудном, уютном и тихом местечке». Охрана моя совсем прижилась и перевелась из государственной службы в мою личную, благо муж деньги выделил, а двое изъявили желание остаться в поместье – женились на моих Далиль и Эмме.
На одном из заседаний Орванн все-таки выбил из герцога разрешение на встречу со мной, и выяснилось, почему он не уехал как отец с братьями из королевства. Оказалось, что умирая, исхлестанная в кровь Абелария де ла Барр прокляла его, на последнем вздохе, сказав: «Кровь моя льется, остается на камнях и кнуте, но высохнет, когда я умру, а ты, Орванн, высохнешь от любви ко мне».
Последние слова, сказанные умирающей с сильными эмоциями, превратились в приворот, который всей своей душой отрицал молодой барон, пока не понял, что это проклятие его жизни. Что он только не делал, куда и к кому только не ездил, но никто не мог снять с него проклятого приворота. Любил и ненавидел меня, я стала для него ядом и божественным нектаром одновременно. Когда взялись за баронов всерьез, они сумели сбежать, оставив малышей и имущество на попечение Саналии, старшей дочери старого барона фон Лабор, корона не могла отобрать у малышей имущество, которое по законному праву принадлежало им. Именно на это и рассчитывали Лабор. Только Орванн не смог находится вдали от меня, потому что переставал есть, пить, тосковал и медленно умирал. Чтобы ожить, ему надо было хоть видеть меня, а в идеале жить со мной. Поэтому он вернулся в королевство, чтобы хоть изредка видеть объект «вожделения», поэтому и решился на похищение. Здесь ему бы посочувствовать, только он сам в этом виноват. Орванн умер в камере от истощения через пять месяцев после ареста. Остальные бароны фон Лабор находились в бегах «за границей», а за малышами и баронессами постоянно следили агенты и гвардия.
Я вернулась в Абберанию перед зимним, как я его назвала «новогодним», королевским балом. Мне пошили несколько платьев для «интересного» положения. На этом балу меня официально представили Их королевским Величествам и куче другого народа. Свекровь, на удивление, отнюдь не обиделась на тайное венчание сына и была на седьмом небе от счастья, когда узнала о ребенке. Именно она помогала мне освоиться в обществе, провести первый домашний бал в особняке Арвиалей в качестве хозяйки дома, и по моей просьбе приехала, чтобы следить за домом, пока я рожала и занималась малышкой первый месяц.
Ален сдержал свое слово: был внимателен ко мне и моим просьбам, всегда советовался, безумно полюбил малышку. Ни разу за всю беременность не требовал супружеского долга и сумел отговорить меня, когда я попыталась у него истребовать законную «любовь». На мой подозрительный вопрос:
- И с чего мы так изменились, стали прямо-таки белым и пушистым? То, как заноза в одном месте, только гадости, а тут прямо няшная моська из «Шрека»? - И что, вы думаете, он сказал, когда выяснил, кто такой Шрек, моська и няшная?
- Я люблю тебя больше жизни, если с тобой что-нибудь случится, я не смогу жить. А сейчас ты носишь нашу дочь - мое сердце.
- А я кто тогда?
- Моя душа. - Вот так было постоянно, причем я не была в обиде.
Смешная сцена получилась, когда я родила. Герцога позвали в комнату, как только перерезали пуповину ребенку и замотали его в пеленки. Он вошел, и целитель протянул ему малышку. Ален с таким священным страхом смотрел на младенца, будто ему предложили взять на руки бога, растерянно попеременно смотрел на свои руки и малышку. Тогда целитель осторожно положил теплый сопящий сверток в руки папаши, и Ален так заулыбался, осторожно прижимая к себе дочку, будто внутри его зажглось его персональное солнце. Именно он дал второе имя дочери – Солиаль «Солнышко», а первое дала я. Теперь в укороченном варианте, но с перечислением имен имя дочери звучало так – Лилия Солиаль Риолина герцогиня Арвиаль, но для домашних просто Лили.
Герцог Норийский уехал в свое королевство и выгодно женился, а граф Вивирель, выбив для меня очень приличную денежную компенсацию за частичный обман (оказалось, не все долговые расписки были фальшивыми), с горя, что у нас не получилось, плотно ушел в работу, и в одной из поездок познакомился с графиней Анной де Корлан, последней представительницей своего древнего, но нищего рода. У них вроде все налаживается, возможно, скоро будем гулять на свадьбе.
Мы же воспитываем малышку, исправно посещаем балы, принимаем гостей у себя и гадаем, какой дар передался дочери. У Алена усилился его слабый дар эмпата «чтеца» и немного «менталиста», что он с успехом использует на работе. Я тоже решила заняться делом, как только просохнут дороги от весенних проливных дождей и будет достаточно тепло для путешествия: съезжу с дочкой в оба поместья, проконтролирую работу, которую начала еще поздней осенью – обновление обоих поместий, особенно домов, и составлю проект, чтобы поместья приносили доход побольше, чем сейчас. В настоящее время хватает только покрыть расходы самого поместья и немного остается мне. Ален обещал помочь с составлением бизнес-плана, а инвестором буду сама. Герцогиня де Шанталь, моя свекровь, тоже изъявила желание посетить наши поместья и пообещала дизайнерскую помощь.
Спасибо за комментарии и лайки! Большое спасибо Светлане Фотиной и Виталию Новикову за "Серебряное перо", награда вдохновляет. Остался эпилог, который выложу сегодня и история будет завершена! Почаще заглядывайте!