Страница 72 из 103
руководитель группы Наркомата РКИ РСФСР М. С. Иванов;
секретарь правления "Союзмолоко" Н. П. Каюрова;
директор 26-й Московской типографии П. А. Галкин;
профессор Московского торфяного института П. П. Федоров;
директор треста "Киномехпром" Союзкино В. Б. Горелов;
начальник управления Наркомснаба УССР Б. М. Пташный;
управляющий объединением "Гипрококс" Н. И. Васильев;
его заместитель С. В. Токарев.
Таким образом, получается, что в начале 30-х годов недовольство методами быстрой индустриализации проявилось среди экономических руководителей, от которых темпы этой самой индустриализации зависели в первую очередь. Причем, это было не первым проявлением недовольства. Еще в 1930 г. с подобными опасениями выступили: председатель СНК (правительства) РСФСР, кандидат в члены Политбюро ВКП(б) Сырцов и член ЦК ВКП(б) Ломинадзе. Они заручились поддержкой некоторого количества местных партийных секретарей. Оба они в декабре 1930 г. были исключены из партии. Ломнадзе в 1935 г. покончил жизнь самоубийством.
Чем это грозило Сталину? Особой угрозы его личной власти внутри СССР это не несло. Но резко тормозились надежды на Мировую революцию, мирных путей свершения которой Сталин вообще не видел, надеясь только на новую мировую войну. Но мировая война требует огромных затрат. Отсюда вытекает необходимость полностью подчинить экономических командиров. Но сделать это можно двумя методами: материальным стимулированием как директоров, так и рабочих (на что требуются огромные средства, которые в случае войны могут быть бесполезно утеряны) или угрозами. Сталин выбрал второй путь.
А для закрепления и развития атмосферы страха он и стал усиливать политику террора. Причем, первые удары были проведены против трудящихся масс и против экономических руководителей уровня директоров предприятий. Хорошим поводом для усиления полицейского контроля за страной оказалось убийство Кирова 1 декабря 1934 г., искать убийц которого Сталин предложил среди бывших участников зиновьевской оппозиции. За два с половиной месяца после 1.12.1934 г. только в Ленинграде органами НКВД было арестовано 843 человека. Но вскоре дела по 77 арестованным (из которых 65 были коммунистами) выделили в отдельное производство, получившее название "Дело ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и других".
Среди подсудимых по нему были и студенты, и домохозяйки, и рабочие. Этим создавалась видимость масштабности и разветвленности "заговора". Но основную группу составляли руководители или специалисты основного управленческого звена, например:
заместители управляющего Ленкожтрестом А. И. Александров и В. А. Виноградов;
директор фабрики им. Желябова С. И. Богачев;
директор завода "Двигатель" В. А. Бродский;
начальник конторы "Союзтрансстрой" Н. А. Дмитриев;
начальник "Стройтреста" Г. М. Дрязгов;
управляющий трестом "Строймашина" П. А. Залуцкий;
директор "Ленснабтранса" И. С. Кострицкий;
директор хлебозавода No 12 Г. И. Миронов;
директор авиазавода No 20 И. К. Наумов;
начальник группы завода No 103 Г. П. Поташников
и другие.
В результате первого судебного разбирательства из 77 человек 76 были заключены в концлагеря или сосланы на сроки от 4 до 5 лет. Г. И. Сафарову была назначена высылка сроком на 2 года. Но большинство из них впоследствии были расстреляны или погибли в местах заключения (сборник "РЕАБИЛИТАЦИЯ...", стр. 123 - 130).
Параллельно с этим делом было сфальсифицировано и дело "Московского центра", по которому было осуждено 19 человек, из которых почти все до ареста также занимали высокие управленческие должности. Но на этом Сталин не остановился и к началу войны атмосфера страха стала элементом обычной жизни каждого гражданина СССР. Она же продолжилась и после 1945 г., свидетельствуя о попытках Сталина приблизить Мировую революцию через развязывание новой мировой войны. На большей территории страны народ был покорен и не оказывал сопротивления.
Однако, с этим не согласились жители новых западных республик и областей СССР, познакомившиеся с "гуманизмом" советской власти еще до июня 1941 года. После 1945 г. они не стали покорно ждать своей участи и многие из них взяли в руки оружие. Но это тема другого большого отдельного разговора. Здесь же предлагаю ознакомиться с красноречивой выдержкой из воспоминаний цитированного выше Ю. Чиркова, отбывавшего свой срок в Ухтижмлаге (или Ухта-Ижемлаге) в республике Коми:
- В июле 1940 года в Ухтижмлаг этапировали много поляков из восточной половины Польши, освобожденной Красной Армией. В июле Красная Армия вступила в Бессарабию, Буковину, затем в прибалтийские государства... Лагерные остряки предсказывали скорое появление прибалтов и молдаван на ухтинской земле, а руководитель художественной самодеятельности Ухтасовхоза уже предвкушал постановку в совхозном клубе народных танцев силами будущих заключенных из новых республик... Зима (1940-1941 гг.) на общих работах переносилась тяжело. Смертность резко увеличилась, но дефицита рабочей силы не ощущалось: исправно работала арестная машина. В эту зиму в основном доставляли из освобожденных районов: западных украинцев, белоруссов, поляков, прибалтов, финнов, молдаван... В начале февраля (1941 г.) в совхоз "Ухта" пришел большой женский этап из Польши. Прибежавший с большим опозданием на работу [поляк] Иероним видел этих бедных женщин, со многими даже говорил. Их привезли из Львова. В этапах почти полгода. По-русски не говорят, вещей не имеют. Даже котелки и миски не у всех. На него большое впечатление произвели две девушки лет по 17-18, которым дали по восемь лет. [Потом все они попали или на торфоразработку или на лесоповал].
Таким образом, у многих жителей новых западных территорий СССР счастливого будущего вполне могло не быть. В то же время, прошедшая война оставила на тех землях много оружия и дала опыт вооруженной борьбы. И многие не сложили его после Победы.
Но конечно, надо учитывать, что в леса могли уйти не только сознательные противники новой власти, но и люди с криминальным прошлым. Или в лесах могли остаться те, кто привык к "свободной" жизни (т.е. привыкшие даром получать у мирных жителей пропитание и все остальное под видом борьбы с властью). Однако, ни на какие мирные переговоры с повстанцами советское правительство не шло. Оно требовало безусловного признания советской власти, применяя для достижения этой цели разнообразные методы. Их рассматривать сейчас не будем, а обратимся к еще одному элементу террора против своих - массовым выселениям целых народов, в основном с Крыма и Кавказа.
Официально это объяснялось тем, что большинство представителей этих наций сотрудничало с немецкими оккупантами. Но это всего не объясняет. Любой человек, обвиненный в чем-то, обычно отвечает сам. А если посчитать, сколько лиц разных национальностей перешло на службу к немцам в годы войны, то не последнее место среди них будут иметь и представители русских. Достаточно вспомнить "Русскую освободительную армию" генерала Власова или многочисленный контингент "полицейских".
А что, если посмотреть на места послевоенных выселений народов географически? На территории Крыма, Запорожской и Херсонской областей 9.7.1945 года был образован Таврический военный округ (расформирован 4.4.1956).
На северном Кавказе и в Закавказье также происходили переформирования военных округов (в 1945, 1946, 1949), пока не возникла устойчивая структура в 1953 году. Да и в Западной Украине военных округов до войны не было. Они появились в 1945 году. (Под словом "они" здесь подразумеваются два округа: Прикарпатский и Львовский, позднее (в 1946 году) объединенный с Прикарпатским.)
Кавказ и Крым были самыми южными участками перед Турцией капиталистическим союзником США и Англии. А Западная Украина (и вообще - все западные области Советского Союза) - самыми западными территориями СССР по отношению к капиталистическим странам Европы. Другими словами, в случае войны эти местности превращались для Советской Армии в тыловые зоны фронтов. И наличие в них любой оппозиции могло помешать успешному снабжению действующей армии. Более того, вооруженные отряды типа Украинской Повстанческой Армии (УПА) могли превратиться в базу для десантов противника.