Страница 21 из 98
- Давайте сейчас пообедаем, потом нам с Арлеонтом нужно разобрать бумаги, что отец прислал, а после ужина, как и договаривались, посетим мастерскую виров Ласуэр, присмотреть немного одежды.
И поскольку мой живот сводило от голода и он иногда “урчал”, то мы были очень “за”, думаю и мужчины не были сыты одним воздухом, хоть и весьма густо пахнущим лесом и цветами. И вскоре мы все вместе оказались на кухне. А лично мне, как женщине, во всем этом особенно нравился тот факт, что мальчики не свесили на меня готовку, а активно помогают. С ними готовить было приятно и волнительно, они становились по обе стороны от меня и часто касались. Даже не любящий свою подготовительную часть в виде подай-поднеси и помой-почисти Арлеонт, сам вставал у разделочного стола и взглядом спрашивал, ухмыляясь:
“Ну, какую еще нелюбимую часть готовки скинешь на меня?”
Он уже приноровился, ворчал редко, но со смаком, и скорее для того, чтобы меня улыбнуть.
И все-таки мое любопытство не выдержало и во время готовки обеда, смущаясь и нервничая, я начала расспрос, но начала издалека:
- Скажите, а почему раз у вас теперь имеется возможность, покинуть защищенное место, вы все еще здесь, а не сбежали?
- Понимаешь, - начал Арлеонт, глянув на брата, - у нас несколько причин находиться здесь. Одну из них мы тебе озвучили, другие умолчали и, пожалуй, сейчас не время говорить об этом.
Меня любопытство буквально жгло, но серьезный тон и что-то в глазах, показали мне другую натуру Арлеонта, с которой я пререкаться не рискну. Ладно, перейдем к главному:
- А почему вы так себя вели, ну, .. нескромно у защитного купола?
Арлеонт улыбался во всю ширь рта, в то время как брат только усмехнулся, продолжая руководить ножом, поварешкой и помешивая тесто для шарлотки.
- Что смешного? - возмутилась я - Мне, конечно, неловко, но очень уж интересно узнать истоки ваших действий.
- Все просто, крошка, у защиты, ты так соблазнительно смущалась - заговорил Айверин, глядя мне в глаза, растягивая слова, соблазняя, изменившим тональность, голосом, ему нравилось меня смущать и он продолжал медленно говорить, все новые, вгоняющие в краску, подробности, - и прижиматься к тебе просто верх блаженства, ты такая теплая и маленькая, а эта аппетитная попка. - они вдруг разом присели и задрав сзади подол рубашки, одновременно чмокнули мои нижние “щечки”.
У меня рот от изумления раскрылся. Ругать их не было никакой возможности, даже не пожуришь, когда распирает от смеха, от того с какими умилительными выражения лиц они трутся носами и чуть колючими щеками о собственно мои ягодички. Потом они поднялись и все также слаженно заправили прядки за уши и снова поцеловали, только теперь мои алеющие и смеющиеся верхние щечки.
Я почувствовала, что краснею, надо брать себя в руки. Подошла к крану и быстро умыла лицо ледяной водой, мягко промокнула полотенцем. И взяла себя в руки, перестала дрожать, смущаться и краснеть. Они же специально!!!
Айверин все продолжал:
- Которой ты терлась...
- Ммм, и ты тоже терся. - провокационно потянула я.
Арлеонт хмыкнул.
- О, да - в тон мне продолжил Айверин, - вот мы и не удержались в рамках, хотя не планировали ничего подобного. А потом ты так возбудилась. Я ни разу не видел ни одну женщину в своих руках в таком состоянии. Вот наша совесть не позволила оставить тебя в тяжелом положении один на один. И решили помочь. Уж как сумели. - развел он руками.
Теперь прыснула я, ну-ну, “как сумели”.
- А почему именно таким способом, а не более... кардинальным? Тем более я была не против. Ай! - мне прилетел по носу, позабытый “светлячок правды”, скорее бы сутки прошли..
- Это ты тогда была не против, а потом бы, наверняка, жалела. - я уже было открыла рот, чтобы сказать, что давно мечтаю об этом, но что-то удержало меня, а Айверин, слишком уж разговорчивый сейчас, пробурчал - тем более у нас на тебя другие планы.
- Это какие?
- Как только будет можно, ты первая узнаешь. - проговорил Арлеонт так, что разговор сам затих.
После обеда, за которым почти не говорили, мужчины ушли к бумагам, предварительно очень нежно поцеловав шейку, один слева, при этом мягко поглаживая рукой попу, а второй пристроился справа, игриво лаская рукой грудь, а губами шею. Так это у них естественно получалось, что внутренне уже почти не дергалась от мысли, что меня обнимаю и целуют двое.
И только минут через пять я осталась на кухне одна отчего-то лохматая с лихорадочно горящими глазами и расстроенная, что продолжение ушло работать. Я стала дожидаться, когда испечется шарлотка.
Вот ждала я, ждала, как приличная домохозяйка. Смотрела в окно и думала о своих мужчинах. “Своих” - это конечно вилами на воде писано, но так приятно их присвоить себе хотя бы в мыслях. Неужто у них тут действительно норма два мужа при одной жене? Один обидел - другой жалеет! Красота! Есть конечно и другие варианты менее приятные, но о них думать не буду. Так, так шарлотка испеклась, осталось поставить остужать на окно и можно чай подавать. И главное, чтобы шарлотка, как колобок в лес не укатила, хотя я бы, наверное, уже и не удивилась.