Авантюристка

Аннет едва сдержала свои восторги и глянула на замершую в стороне Катиш. Катенька старательно делала вид, что её нисколечко не интересует великолепие, выставленное на прилавке, но расстроенный взгляд выдавал её с головой.

- Катиш, а вы что же себе ничего не выбрали? – поинтересовался Сергей Кириллович расплачиваясь за покупку.

- О, я в другой раз что-нибудь обязательно выберу, - тихо отозвалась девушка с едва заметной улыбкой, призванной скрыть её растерянность и расстройство.

С того самого момента, как только Белозерский переступил порог лавки, Алёнка вся обратилась в слух, стараясь не упустить ни слова из разговора. Она-то надеялась, что после её визита в усадьбу Сергей Кириллович непременно станет искать встречи с нею, но прошла седмица, за ней другая, а господин поручик с ней увидеться не спешил. Ей даже не надобно было выглядывать из своего укрытия, дабы понять, в чьей компании нынче предмет её девичьих грёз пожаловал в лавку, и, определенно, причиной его визита была вовсе не она, а лишь желание угодить дамам, коих он сопровождал. Видимо, mademoiselle Белозерская оказалась права, когда говорила о том, что её старший брат отнюдь не равнодушен к Катеньке Лесковой. На краткое мгновение у Алёнки от злости даже дыхание перехватило. Но что было такого в этой глупой фарфоровой кукле, чего нет у неё?!

Расслышав ответ барышни Лесковой, Алёна нарочито громко отодвинула стул и вышла из-за ширмы. Бурлящий в крови гнев совершенно затмил рассудок и, не раздумывая над последствиями, девушка прошла к прилавку, забрала из рук приказчика кружевную шаль, сама завернула покупку, не забыв притом ослепительно улыбнуться Белозерскому.

- Конечно, вы выберете что-нибудь в другой раз, - повернулась она к mademoiselle Лесковой, - только прежде долги оплатите. Помнится, вы нам изрядно задолжали.

Аннет тихо ахнула и гневно воззрилась на девицу, позволившую себе столь неслыханную дерзость. Щёки Катиш заалели румянцем. Девушка не нашлась с ответом, беспомощно огляделась, испытывая чудовищный стыд и не помня себя от обиды и гнева, развернувшись, выбежала из лавки, громко хлопнув напоследок дверью.

- Неслыханно! – прошипела Аннет, отодвигая свёрток с шалью. – Ноги моей больше здесь не будет.

Mademoiselle Белозерская проследовала к выходу вслед за своей подругой. Сергей Кириллович, оставшись один, смерил виновницу сей безобразной сцены уничижительным взглядом. Девица явно нарочно унизила Катиш и, кажется, была вполне довольна произведённым эффектом. Мало того, он сам оказался в довольно неловком положении. Безусловно, сам виноват: не стоило задавать Катиш подобных вопросов, ведь он не понаслышке знает о том, как скромно живут Лесковы.

- Вам не мешало бы поучиться хорошим манерам, - процедил Белозерский.

- Разве? – выгнула бровь купеческая дочка. – Разве хорошие манеры не подразумевают того, что надобно вовремя платить по своим долгам? – не сдержалась Алёна, принимаясь сворачивать ленты, разбросанные по прилавку.

- Впрочем, откуда вам знать, что есть приличное воспитание? Будь вы мужчиной, я, пожалуй, преподал бы вам урок, – зло усмехнулся Сергей Кириллович. – Сколько вам Лесковы задолжали?

Алёна оставила своё занятие и осмелилась взглянуть в глаза Белозерскому. Она едва не отшатнулась от него, встретив полыхающий гневом взор тёмных очей.

- Жаль, что я не мужчина, - девушка поправила неосознанным жестом, выбившуюся из косы прядь. – Не то вы бы непременно ответили за свои слова, ваша милость.

Повернувшись спиной к Белозерскому, Алёна прошла за ширму. Сергей Кириллович невольно усмехнулся самому себе, тому, что проследил взглядом за её рукой, поправляющей кудрявый локон, отметил изящную линию шеи, высокие скулы, пухлые губы. Пред мысленным взором предстало непристойное видение о том, каким мог бы стать урок хороших манер для вздорной купеческой дочки. «Девица бесспорно хороша и в другое время… впрочем, к чему?!»

Пройдя за ширму, девушка взяла в руки тетрадь, в которую заносились долговые записи, и вернулась к прилавку. Пробежав глазами по ровным аккуратным строчкам, сделанным её рукой, она скоро подвела итоги несложным расчётам.

- Без малого полторы тысячи будет, - провозгласила Алёна, отрывая взгляд от тетради.

Белозерский раздумывал не более минуты. Открыв ташку (сумка), он извлёк несколько ассигнаций и, не глядя, швырнул на прилавок.

- Надеюсь, этого довольно будет? - брезгливо бросил он.

- Довольно, ваша милость, - поджала губы Алёнка, так и не притронувшись к ассигнациям.

Сергей Кириллович, не оглянувшись, вышел из лавки и окинул взглядом почти пустынную улицу. Ни сестры, ни Катиш Лесковой он не увидел.

«Чёрт знает что!» - выругался Белозерский, озираясь по сторонам. Предположив, что Катенька могла пойти только домой, он отправился к старому деревянному особняку Лесковых. Сергей Кириллович в нерешительности остановился у калитки. Ветхий дом окружал не менее ветхий забор. Пока он раздумывал, залаяла дворовая собака, возвестив о том, что на пороге дома появился нежданный гость. Старый подслеповатый дворник Лесковых осторожно спустился с крылечка и направился к воротам.

- Ваше благородие, вы к кому будете?

- Аким? – поинтересовался Сергей Кириллович, поразившись тому, как легко всплыло в памяти имя старого слуги Лесковых.

- Сергей Кириллович, батюшки! Неужели вы?! – радостно заулыбался почти беззубым ртом старик.

- Я, Аким, - не сдержал ответной улыбки Серж. - Mademoiselle Катиш дома будут?

- В саду они и сестрица ваша там же, - заторопился открыть калитку Аким.

Шагая по вымощенной машукским камнем дорожке в сторону сада, Белозерский мысленно пытался составить разговор. Он всенепременно должен извиниться перед Катиш, ведь не задай он ей столь бестактный вопрос, у дочери пятигорского торгаша не появилось бы повода унизить её. Девушек он увидел не сразу, скорее услышал. О том, что барышни укрылись от посторонних глаз в беседке, свидетельствовали тихие сдавленные рыдания и громкий шёпот. Первой мыслью было: развернуться и уйти. Вряд ли Катиш обрадуется тому, что он застал в её столь неподобающий момент, но чувство острой жалости заставило шагнуть вперёд и отвести рукой кисейную занавеску, закрывающую вход в увитую плющом беседку. При его появлении, Аннет поднялась с низенькой кушетки, уложенной подушечками, обшитыми лентами и кружевом, и застыла посередине.