Воин: Тени прошлого

— Я собираюсь уничтожить главное ядро, отвечающее за частотные сигналы и удержание под своим контролем всех людей, инфицированных Черной Смертью. — не поведя и глазом, Григорий продолжал изучать площадку на которой и расположился пластиковый стол, к которому он был пристегнут всего лишь час назад.

— Нет уж, мы уходим! Сейчас! — нахмурился диверсант.

— Петь, не будь наивным пацаном! Ты и сам знаешь, что так надо! — профессор обернулся и долгим взглядом посмотрел на Дира.

— Знаю… — опустил очи долу матерый спецназовец. — Давай я этим и займусь!

— Не огорчай меня так! — насупился уже сам Боровицкий-старший. — Ты ничего не знаешь и не поймешь, где и как надо расположить гранаты!

— Так покажи!

— На, смотри! — рассердившийся оттого, что приходится вести пустой спор, Григорий поднялся на ноги, вытянкул в сторону площадки руку и сжав пальцы в кулак, с силой отвел его в сторону.

Пол под ногами чуть дрогнул, донесся тихий низкий гул, потом пространство разорвал мощнейший звук разрушаемого, а точнее, вырываемого с «мясом» бетона и его кусок вместе со столом наверху, отлетел к стене.

— Иди-иди, все хорошо! — махнул рукой Петру Григорий.

Спецназовец осторожно приблизился к дыре в полу, на краю которого стоял бывший профессор. В самом низу трех или четырех метровой ямы светился приятным фиолетовым светом большой шар, стоявший на подобии «пирамиды», к которой с разных сторон было подключена масса проводов.

— Это «Пирамида Анубиса». Так ее окрестил Головачев, когда ее первые схемы вышли из глубин военных КБ и НИИ. — не дожидаясь расспросов пояснил Григорий Владимирович. — Ее я и пытался уничтожить в момент аварии, но меня остановил Сергей. Мир праху его!

— Этот прибор — генератор частиц и командир над подопытными одновременно? — удивился Дир. — Мне казалось, что на тот момент наша электроника… не блистала, скажем так.

— Это бытовая не блистала, а в архивах КГБ и твоего ГРУ и простых военных содержатся до сих пор «ТАКИЕ» разработки, что в страшных снах даже не приснятся псевдогениям Запада! — торжественно объявил Боровицкий-старший.

— И что же теперь? — задал давивший ему на нервы вопрос Петр.

— Теперь, ты уйдешь, — тихо и печально оповестил своего ребенка Григорий.

Обернувшись к нему, профессор еще раз обнял Дира:

— Пойми, все, что надо, сделано тобой на все сто процентов и на пять с плюсом! Большего я от тебя требовать не могу! И теперь пришло мое время вернуть долги и заплатить за все ошибки, совершенные мной когда-то!

— Отец!

— Молчи! — осек сына Григорий Владимирович, отстраняя от себя. — Иди! Я и твоя мать хотим, что бы ты жил!