Воин: Тени прошлого

На этот раз, незаметно скользя вдоль домов, Дир держался в тени. Он дал себе слово, что сегодня не будет ввязываться ни в какие переделки и, добравшись до очередного «дома», даст себе и своему телу необходимый отдых. Ибо, если предположить по минимуму, что может встретить его в этих зловещих подземельях, то и в правду лучше пока затаиться в одной из многочисленных квартир, благо, их было как блох на дворовой собаке. Поэтому Дир, вдыхая свежий, и такой недоступный для современного города, воздух и, невольно любуясь постапокалиптическим пейзажем вокруг, неторопливо огибал главные улицы и перекрестки по большой дуге, без спешки проделывая для этого огромный крюк. Временами, рукоять шаманского ножа нагревалась, сообщая хозяину о близких неприятностях, и тогда Дир старательно прятался и маскировался, используя весь свой опыт матерого разведчика для того, что бы остаться для противника незамеченным. Раненое и избитое тело изредка ныло и кололо в области живота и боков, напоминая Петру о том, что он еще не совсем здоров и темп передвижения необходимо немного умерить. Спорить с собственным «Я», Боровицкий и не думал и, остановившись в тени какого-нибудь неколючего куста, жадно хватал ртом воздух, восстанавливая растраченные силы.

Один раз, остановившись на непродолжительный привал рядом с поржавевшей от времени и дождей «Волгой», Петр успел заметить мелькнувшую, среди развалин разрушенного танковым снарядом первого этажа недалекой пятиэтажки, темную фигуру с автоматом наперевес, но особенно дергаться по этому поводу не стал. Петровского он заметил уже давно. Тот неотрывно следовал за Диром, прилагая все силы, что бы спецназовец его не заметил, но тщетно. Слишком некомпетентен в этом вопросе был столичный гэбист и слишком опытен его оппонент, который мог бы оторваться от преследователя в одно мгновение. Но совершать лишние телодвижения больными конечностями Петр не хотел и поэтому спокойно фиксировал движение у себя за спиной, тщательно игнорируя Оскара. Сам того не предполагая, этот горе-чекист еще мог послужить далеко идущим планам ГРУ-шника.

Спустя четыре часа своего похода через город, слух Дира был потревожен несколькими тяжелыми взрывами, которые происходили, не иначе, как километрах в двадцати от города. Этот факт несколько смутил ветерана, но, додумать начавшую крутиться в голове мысль о подкреплении с базы он не успел, так как на его пути выросли очередные неприятности. Что бы увидеть главную площадь, с ее, местами, поваленными деревьями и ржавыми корпусами все тех же БТР-ов, нужно было воспользоваться одним из четырех входов на эту площадь, которые, при необходимости, могли блокироваться массивными стальными воротами, украшенными каким-то замысловатым рисунком. В этом, наглухо запертом, состоянии лейтенант и застал северный выход с площади. Дома же, окружавшие площадь имели выходящие только на площадь окна. С противоположной стороны стены многоэтажек были сплошными, выполненными из трех слоев кирпича, между которыми, для крепости, были вмонтированы стальные пластины толщиной не менее десяти сантиметров. Это Дир знал наверняка. Он встречался с таким в Чечне, при штурме одного из правительственных зданий, захваченных боевиками. Поэтому, тяжело вздохнув, Дир занял свою снайперскую позицию на третьем этаже старой пятиэтажки, расположенной поближе к северным воротам, наблюдая за ними и планируя свою тактику штурма.

На улице уже вечерело, когда матерый спецназовец решил немного подремать, Так как его замыслы проникновения на территорию врага требовали своего исполнения категорически только ночью. Закатное солнце уже не жгло, а мягкими прикосновениями к щеке только оказывала сродный со снотворным эффект. Прохладный ветерок приятно охлаждал тело, без труда забираясь своими ловкими пальцами под ворот кителя, остужая, разогревающееся от постоянного притока адреналина, тело. И Петр успел-таки задремать, когда до его ушей донесся противный скрежещущий звук. Открыв по очереди оба глаза, сначала левый, а потом правый, Дир убедился в своей догадке. Тяжелые створки массивных ворот, охранявших проход к своему нутру, медленно-медленно поползли в стороны. В наступивших на улице сумерках Боровицкий не успел углядеть чего-нибудь стоящего внутри территории центра, но зато в самых мельчайших деталях рассмотрел то, точнее тех, кто выходил наружу с площади имени самой Смерти, как успел про себя окрестить ее ветеран. Трупы… Мерзкие, полусгнившие трупы, от одного вида которых желудок опытного военного пополз кверху, стояли неровными рядами, в немом молчании ожидая когда ворота распахнуться настежь до самого конца. Мужчины и женщины, старики и дети, вся эта масса разлагающихся тел с огромными дырами от крупнокалиберных пуль, когда-то давно убивших их, с раздавленными тяжелыми колесами БТР-ов грудными клетками, оторванными руками и ногами, со свисающими смердящими лоскутами кожи и вываленными из распоротых животов кишками, невидящими глазами уставились в одну точку где-то впереди и напоминали больше музей «Кладбище на выезде», чем грозную военную силу. Хотя… Деморализовать такая картина могла бы не хуже смешанных с грязью гусеницами тяжелых танков тел молодых солдат, которых использовали как «пушечное мясо» в большинстве штыковых атак последнего столетия. Впрочем, державшие в руках то палки, то камни эти восставшие из Ада мертвецы, как только ворота разошлись в разные стороны до упора, целеустремленно стали неторопливым ручейком вываливаться с площади и чем дольше стучали секунды в голове Дира, тем сильнее холодок Смерти остужал его макушку. По предварительным выводам спеца, таких трупов насчитывалось не меньше полутысячи, при том, что ни ОМОНа, ни ГРУ-шников, пропавших с Манцуром оттуда так и не вышло.