Гаруня

Далис – имя (производное от «Да здравствует Ленин и Сталин»), Велиор – имя (производное от «Великая Октябрьская революция»)

     Далис Карловна смотрела на свои похороны и умилялась. Правнуки нашли приготовленную её фотографию, где она молодая и красивая, отфотошопили и теперь любо-дорого было посмотреть на себя. Да и памятник смотрелся изысканно.

      Всё как она хотела. Белая изящная скульптура, которую ей удалось купить ещё десять лет назад, мраморная доска благородного оттенка и венок из искусственных цветов, которые Далис Карловна изготовила самостоятельно, используя интернет-уроки.

     Родственники порадовали, как будто уверены были, что она их увидит и проверит. Почти все выучили наизусть заранее заготовленные ею речи и говорили красиво, патетично взмахивая руками. Внучка, несмотря на долгие споры, всё-таки сняла джинсы и надела красивый костюм с вычурной траурной шляпкой. Именно шляпка придаёт ей беззащитный вид. Похоже, что задержавшаяся «в девках» внучка вскоре обзаведётся серьёзным поклонником. Сейчас на неё бросают взгляды мужчины совершенно другого типа, нежели ранее. Сколько лет бесполезных уговоров, что шляпка украшает женщину, делает её изысканной, нежной, ранимой и вот, только на похороны любимой бабушки, наконец надела. Может, выйдет замуж теперь. Ещё бы вторая внучка научилась правильно промакивать платочком глаза, не размазывая тушь, и душа была бы спокойна.

     Хотелось ещё полетать среди родных. Чувство лёгкости пьянило, наконец-то не ломит кости, не трясётся голова, отчего, в целом неплохое зрение не может настроиться, не причмокивает разболтавшаяся вставная челюсть, не скрючивает пальцы, особенно по утрам, не...

     Ах, да что перечислять, много этих болячек набирается с годами. Долгая жизнь может показаться заманчивой только в детстве, а когда минуешь один десяток лет за другим, то отмечаешь всё больше недостатков в долгожительстве. Как бы не хотелось порадовать близких и прослыть в семье динозавром, но пора подумать и о себе.

     Далис Карловна доскрипела до девяноста лет, но теперь место главы дома пусть занимает зять. Пущай на него смотрит многочисленная родня и строит догадки, сколько он протянет. Зять был моложе тёщи всего на пятнадцать лет и, судя по всему, ждать его прихода в свою компанию недолго. Впрочем, ему его болячки достались за насмешки над интеллигентной тёщей. В его возрасте совсем неприлично было фыркать над приклеенными ресницами Далис Карловны, над тем, что она до последнего дня подкрашивала седину в благородный фиолетовый цвет. Воздастся ему и за непочтение к лелеемой ею коллекции шляпок, за небрежные высказывания о мемуарах… да за многое воздастся!

     Как вообще, человек из народа попал в их столь благородную семью? Столько лет мучиться, воспитывать в нём манеры, придавать лоск! Даже на похоронах не смог как следует прикрыть глаза ладонью! Простейший жест, символизирующий появившуюся слезу, а ведь репетировали.

     Далис Карловна потеряла счёт времени в своём новом состоянии. Она порхала бабочкой между родными и знакомыми, подглядывая за их жизнью. Она менялась и за отпущенное ей время побывала элегантной женщиной чуть старше пятидесяти. Этот возраст всегда ей вспоминался как чудесный. Потом решила преобразиться в молодую и активную и вернула себе облик тридцатилетней женщины, но причёски в те времена были слишком топорными, потому Далис Карловна решила вспомнить, какой она была совсем соплюшкой. Юность так прекрасна! Меняя возраст, она откидывала и приобретенное с годами брюзжание, раздражение, вспоминала старые интересы.  Вот примерно в этот период экспериментов её и притянуло куда-то наверх.

      Ничего такого, что можно было бы пощупать. Всё эфемерное, как и она сама. Тени, силуэты, оттенки, светлячки. Особенно возмутило то, что у неё на ногах были любимые туфельки, у которых, как она помнила, очень приятно цокали каблучки, а в помещении, несмотря на некоторую видимость каменного пола, не раздалось ни одного цоканья. Почему-то этот факт стал ужасно обидным и испортил настроение, а следом вернулось привычное недовольство, которое обычно подпитывалось плохим самочувствием.

     Сумочка в тон костюму, светлая блузка, кокетливая шляпка, брошка-камея, и никто не слышит, как она идёт, никто не окинет восхищённым взором. Далис Карловна поискала взглядом, кому можно было бы высказать свою претензию, ведь до сих пор всё было подвластно её желаниям и прекращать это никак не хотелось. Но возглас большого кокона перед носом заставил её позабыть о каблучках.

     ‒ Ну надо же какая фифа! Куда мы её?

     Юная модница с сочувствием посмотрела на завистника. Скольких она перевидала за свою жизнь! Далеко не каждый мужчина или женщина умели выразить культурно своё восхищение, а от неумения, со временем скатывались в элементарную зависть и грубость.

     ‒ Удивительно, совсем светлая, ‒ недоуменно ответил другой подплывший кокон.

     ‒ Пора расставаться со стереотипами, ‒ бросил поучительно первый, ‒ Так-с, Далис Карловна, единственная дочь директора завода и партийного работника, ‒ начал бубнить первый. ‒ Берегли, холили, лелеяли, выдали замуж и после трепетал над ней уже муж. Всю жизнь отработала, ‒ кокон хмыкнул и поправился, ‒ просидела в сберкассе. Сотрудницы посмеивались над её взглядом на жизнь, но любили за отзывчивость и доброту. Страстная любительница почитать, причём непременно с чашечкой чая, обожает прихорашиваться, заучивает понравившиеся песни на любом языке ради тренировки памяти и поёт их на домашних праздниках. М-да, ‒ кокон явно выразил скепсис, но Далис гордо молчала и понимала, что везде есть структуры, которые всё о все знают.