Страница 29 из 103
Всем доставило удовольствие разбирательство двух семей. Вышло шумно, весело и скандально. Две семьи, живущие по соседству, менялись жёнами. Происходил обмен по обоюдному согласию, и вмешательства владетеля земель не потребовалось бы, если бы не дети. У каждой семьи по десятку ребятишек и новообразованные ячейки общества никак не могли поделить между собой детей. То отцы возражали, то матери, а то и на некоторых отпрысков заявляли права сразу оба отца. Гаруня поначалу пыталась разобраться в сложившейся ситуации, но сдалась и только лапкой прикрывала рот, когда смеялась, услышав особо удачную реплику из народа.
Алеш проявил себя, как истинный владетель. Чётко определил старших детей, записал их, а остальные остались с формулировкой «по желанию». Причём не стал уточнять по чьему. Позже шепнул гаргулье, что пусть сами разбираются, кому где жить, кого кормить. А Гаруня отметила, что законы в обществе довольно простые и не против людей.
Потом разобрали склоку между трактирщиком и пропойцами, где наказание получили все. Одни в виде штрафных работ, другой в виде денежного штрафа и предупреждения за разбавление выпивки.
Следующий случай показался смешным. Ну неужели с пропажей свиньи тоже нужно идти к лэр-ву и выставлять свою беспечность на всеобщее обозрение? Оказалось, что хватает не только совести, но ещё и наглости, чтобы потребовать найти пропавшего хрюнделя. Немолодая женщина, довольно бойкая, громко заявила о злонамеренности соседей и их коварстве. Начала она так:
‒ Я её, кровиночку, кормила, поила, ночей не спала, а они её…, ‒ дальше следовали угрозы злым завистникам.
Староста краснел, слушая какой гадкий народ живёт на вверенной ему территории, вытирал пот рукавом, но терпеливо задавал наводящие вопросы и народ, вместе с лэр-вом Фероксом, сумел понять, что кровиночкой оказалась свинья.
‒- Как я готовлю! – заливалась соловьём баба, ‒ это вам все скажут, как я готовлю!
Алеш занервничал, потеряв нить рассуждений в перечислении блюд, приготовляемых тёткой из свинины, но староста, имея немалый опыт, с упорством выводил разглагольствующую бабу к сути дела.
‒ Так я и говорю, что дочерей своих научила готовить так, что любой мужик будет счастлив отведать угощения…
‒Тьфу, ‒ лопнуло терпение у старосты, ‒ пошла вон, дура!
‒ Куда я пойду? Ишь, плешивый, раскомандовался! А кто мне свинью, покраденную найдёт?!
‒ У тебя, что свинью украли? ‒ наконец услышал суть претензии мужчина.
‒ А я о чём тебе тут толкую, ‒ взвилась громогласная баба, при этом толкая своего мужика вбок. – Чего молчишь? Нас сейчас тут облапошат, а ты молчишь, бестолочь! ‒ и от громких речей перешла к слезам с завываниями.
‒ ...Кормила, сами недоедали, надеялись, ‒ причитала она на всю площадь.
Алеш занервничал. Не сказать, что преступления не встречались в их мире, но это всегда было где-то «Там» и зачастую только в новостях. К тому же глупо было их совершать, ведь во дворце имелся кристалл правды, и достаточно пройти с ним, опрашивая подозреваемых, как всё тайное раскрывалось, а то и сам кристалл тянулся к преступникам стремясь уличить их.
Он никогда не задавался вопросом кто ходит с кристаллом, как именно выясняют правду? Всё происходило, в его воображении, само собой. И вдруг, преступление восстало прямо перед ним в виде противной требовательной тетки, и действовать придётся ему лично.
Украденная свинья — это смешно, но, с другой стороны, откормленная хрюшка ‒ ни много ни мало, годовой запас мяса для семьи. Тут уже не до смеха. К тому же, если завёлся вор, то где гарантия, что он удовлетворится одной свиньёй? Смешная проблемка прямо на глазах вырастала в большущее затруднение, имеющее колоссальные последствия.
‒ Ты что врёшь, тётка? ‒ послышалось из толпы, ‒ У нас отродясь ворья не было.
‒ Знаю я её, склочная баба, житья ни мужу, ни соседям не даёт, ‒ поддержал другой голос.
Толпа заводилась в негодовании. Потерпевшая попыталась огрызаться, а потом бухнулась в ноги юному лэр-ву и во всю мощь своих лёгких запричитала с новой силой.
‒ Как есть, правду говорю. Вчера только хвастанула, что свинюшечку нашу, раскрасавицу, под нож собираемся пустить, а утром уже нет её, только стенка сарая выломана-ааааа, ‒ не удержав темп скороговорки, завыла баба.
Алеш чувствовал, как инициатива, вместе с авторитетом, уплывает из его рук. Староста ощущал схожие чувства, не зная, что делать дальше. Приписки, недописки, делёжка, ссоры ‒ всё было знакомо, но грабежей не было ещё на его памяти.
Гаргулья, видя смятение своего юного покровителя и товарища, хотела бы шепнуть ему подсказку, но не с её голосовыми возможностями. Поэтому, тщательно стараясь проговаривать звуки, она произнесла:
‒ На-до ос-мот-рррреть месссто пррресс-туп-ления.
Народ затих. Все вслушивались в её неразборчивую речь и, поняв, повторяли шёпотом другим.
Алеш оглянулся на неё и, приняв для себя решение, скомандовал.
‒ Капитан, тётку ‒ на ящера, пусть показывает дорогу к дому.