Я чудовище

Несколько следующих дней я скрывался от всех, даже от Рифи и кухарки. Я никак не мог принять решение насчет своей дальнейшей жизни и необходимости ее продолжать вообще. Сначала я думал выгнать слуг, а самому остаться жить в замке, пока окончательно не одичаю. Чем-то меня привлекала картина заброшенного замка, обросшего мхами и вьюнами, в котором живет злобный дух, охраняющий его от людей. Затем я подумал о Рифи и Стьюи, которые всю жизнь прожили в этом замке, о семье Руфи, и понял, что не смогу выгнать их, ведь у них больше ничего нет, им просто некуда пойти. Тогда, может, уйти самому в леса, обзавестись стаей волков и гулять себе на просторе? Но я абсолютно не представлял, куда идти и что делать. Всегда рядом были люди, которые могли меня накормить, обустроить, заботились обо мне. Я даже немного всплакнул, когда понял, что слуги - это самые близкие люди, несмотря на мое отношение к ним. Но все их жизни вращаются вокруг меня одного, словно я единственный ребенок в большой семье. Даже глухонемая Лади, будучи моложе, относится ко мне немного покровительственно, хоть и выполняет все указания.

Так я и не смог принять никакого решения, отложив его до той поры, когда мои приступы одичания участятся. Или пока кто-нибудь не пострадает. Последнюю мысль я старательно отгонял от себя.

Наверное, я бы продолжил такое полузвериное существование, но как-то ранним утром Рифи умудрился меня поймать за хвост, фигурально выражаясь. Скорее всего, он специально ждал меня с самого рассвета.

- Господин, я прошу уделить мне немного внимания, - как всегда, подтянутый и безукоризненно одетый старик вежливо поклонился мне, перегораживая дорогу и не давая мне возможности удрать.

- Конечно, Рифи, только я спешу, - я с тоской посмотрел на коридор, простирающийся за спиной дворецкого.

- Давайте пройдем в кабинет.

По идее, я мог удрать от старика, например, по дороге в кабинет, но фактически это было невозможно. Рифи - абсолютный педант в плане этикета, требуя его скрупулезное выполнение в первую очередь от себя самого. При этом не соблюдать этикет в его присутствии было недопустимым. Иногда меня подмывало крикнуть какую-нибудь глупость или кувыркнуться, но стоило мне только представить его глаза в этот момент, как все абсурдные желания улетучивались. Словно сообщить ребенку, что фей не существует, в тот момент, когда он готовил им подарки на фейный день, словно пнуть ластящегося котенка.

И я потащился в кабинет выслушивать нотации, подающиеся под соусом "чего желает мой господин".

Рифи подождал, пока я усядусь за отцовский стол, встал напротив меня, ровно посередине комнаты, со стороны могло показаться, что это я его собираюсь отчитывать, и начал речь.

- Господин, мне, как вашему дворецкому, крайне необходимы ваши указания насчет нашей гостьи (в переводе это означало "ты совсем забыл о девушке").

- Рифи, я бы хотел оставить все на своих местах ("не хочу и не буду ничего решать").

- Господин, уточните ваши дальнейшие планы. Обращаю ваше внимание на то, что молодой девушке важно бывать на свежем воздухе.

Уже не в силах подавлять гнев, я вскочил и заорал на старика:

- Я не приглашал эту девушку в гости! Мне безразлично, чем она занимается и как себя чувствует! Если тебе так угодно - выводи ее, корми ее, гуляй с ней. Не нужно меня во все это втягивать.

Дворецкий спокойно поклонился и вышел из кабинета. И как обычно, после таких вспышек, мне стало стыдно, поэтому, выждав еще несколько секунд, я крикнул:

- Рифи!

Практически сразу дверь открылась:

- Да, господин.

- Накрой мне сегодня ужин в столовой.

- Да, господин, - и он удалился.

Бесило то, что Рифи знал меня лучше, чем я сам. Возможно, он специально подобрал слова, чтобы разозлить я, так как после этого я охотнее соглашался на разные глупости. Если бы я смог сдержаться и спокойно ответил, что у меня нет в планах развлечений молодых особ, то дворецкий никак не смог бы заставить меня спуститься на ужин.

 

Когда же наступил злополучный вечер, я уже издергал себя до состояния бешенства. То пытался натянуть на ноги сапоги, то срывал все, вплоть до рубашки, затем снова с тоской смотрел на сюртук, пошитый точно по моей фигуре. Моей прошлой фигуре. Сейчас же рукава оказались слишком коротки, в плечах -  свободно, позвонки неприятно упираются в плотную ткань. Я зарычал и швырнул в стену тряпки. Да кто она такая, чтобы я так мучался из-за нее? Сначала ее наглый папаша полез в мою оранжерею и срезал мой цветок, который я даже не увидел, затем дочурка приперлась с жертвенным видом и принялась перекраивать мой замок и мой быт. Надо было все-таки его повесить. И всем стало бы легче. "Кроме осиротевших девушек" - шепнуло мне что-то на ухо. Устыдившись на секунду, я еще больше вызверился, ведь чужие родители гибнут пачками, оставляя детей не только сиротами, но и без средств к существованию. Мои вот тоже погибли, но я же выжил.

В дверь негромко постучали. Конечно, Рифи пытается проследить, чтобы я не сбежал с ужина.

- Мой господин, - он не повел даже бровью при виде жуткого разгрома в комнате, - я взял на себя смелость подготовить вам костюм.

Я натянул шелковую белоснежную рубашку, ее прохладная ткань приятно освежила разгоряченное тело, узкие брюки до колена, а сверху - вот уж не ожидал - накинул короткий плащ, который весьма удачно заменил сюртук.

Рифи поклонился и предложил проследовать в столовую. Я многозначительно посмотрел на свои босые ступни, но дворецкий сделал вид, что ничего не заметил. Значит, с обувью они ничего придумать не смогли, но это даже хорошо, даже носки тяготили меня. Голой подошвой я ощущал теперь гораздо больше, чем мог бы себе представить раньше.

И вот передо мной едва колышется голубая ткань, разделяющая стол на две половины. С той стороны нежно пахнет цветами, к счастью, не розами. С той стороны сидит незнакомая мне девушка и прислушивается к моим шагам.