Дорога к счастью

— Надо украсить диваны, — указал он.

Диваны были чистыми, но без укрывавших их подушек поскучнели.

— А что, рискнём! — она взяла кисточку для рисования и бубня:

— Пибади-пабади-бум, — принялась вытягивать середину спинки вверх, нарушая скучную прямую линию, потом взялась за подлокотники и сделала их более округлыми, но тут обивка не выдержала и треснула.

— Ой, — расстроился Каджи.

— Упс, — покачала головой Злата и, схватив ножницы, отрезала от скатерти подходящий кусок, чтобы починить диван. К концу работы с мягкой мебелью от вычурной скатерти ничего не осталось.

— Без неё лучше, — заявил малыш, но мама не согласилась. Она бросилась к стопке пыльных декоративных наволочек и, выполоскав их в бочке, стоящей на улице возле трубы, вместе с Каджи выложила из них простенький орнамент.

— Сдобрим бутылочкой эля, чтобы наверняка всё скрепить и высушить, — задумчиво сообщила Злата сыну.

На что он одобрительно кивнул. Мама потрясающе магичила! Без всяких формул, без нудной подготовки, просто пела абракадабру, поливала папиными напитками — и дом преображался. Скатерть вышла на загляденье: яркая, цветная и даже с прыгающими по ней магическими искорками.

— Что ещё мы можем изменить? — Спросила воодушевлённая Злата у малыша, и он как полководец показал на стены.

— Согласна, отделка уже выцвела, — кивнула лэра.

Но как подступиться к работе? Стены обтянуты шёлком и всё, что можно сделать, это снова побрызгать спиртом и, помагичив, вытянуть пыль. Забежав на кухню, Злата, увидела, что все бутылки скупердяйка Гильда припрятала и, укорив кухарку в прижимистости, хозяйка схватила уксус. Распыляя его по стеновым панелям, она с тревогой сообщила Каджи:

— Лишь бы потом стены не куксились. Нам уксусное настроение ни к чему! — запустив энергию по шёлку, Злата решила, что неплохо бы хоть как-то сделать ткань поярче, поэтому она на свой страх и риск вложила побольше силы и начала напевать:

— Оранжевое небо, оранжевый восторг! Синий-синий, словно иней, грустный и тоскливый! Зелёненькая травушка, милая муравушка сулит душе покой…

Она всё никак не могла определиться, какого цвета пожелать добавить и вышла путаница не только в словах, но и на деле пшик. Однако стало чисто, это ли не успех? Зато старые ступеньки на фоне обновлённых стен бросались в глаза и проигрывали. Их очистка всё тем же уксусом стала завершающим этапом в уборке.

— Всё, передохнём, — устало сообщила она малышу, и он бросился показывать ей свои рисунки.

— А это что за червячок у тебя?

— Это дракон, наш герб.

— О, не сразу узнала! А хочешь, я научу тебя рисовать драконов? Это не сложно, если делать всё по очереди.

Что и говорить, малыш хотел. Злату лист бумаги не устроил, и она заняла позицию у входных дверей. Обе половинки были остеклены, отмыты, и поставив крохе стул у левой части двери, сама принялась рисовать на правой.

— Чертим вот такой овал, — показывала и чуть направляла руку Каджи художница, — здесь вытянем ушки, а сюда вставим зубы. Не забудем про носопырку, добавим дымок…

Оба устали, но результатом остались довольны. У Златы получилась очаровательнейшая дракошка, а у Каджи грубоватый самец.

— Лэра Больдо, пора подавать обед, — вышла из кухни Гильда, вместо ворчащей и отмывающей от ягод руки Панивы.

— Через десять минут! Я раскрашу наших дракош и можно всех звать к столу!

Злата торопилась, чтобы впечатлить Имруса. Потом она добавит красок и доведёт рисунки до совершенства, а сейчас пусть будет на скорую руку.

— Папа! — крикнул Каджи, увидев вышедшего из кабинета Имруса, и бросился к нему, рассказывая, как много дел они с мамой сегодня переделали. К ним подошли учитель с Иржи и с улыбкой слушали рассказ малыша. Злата вытирала кисти и приветливо смотрела на мужчин. Все улыбались, пока не начали спускаться по ступенькам.

— Ох, — раздалось под ногами, — ой-ёй-ёй, — устало закряхтели первые ступеньки, на которых стояли взрослые, а стены пошли рябью из пастельных тонов. Мальчики принялись ощупывать ступеньки и те захихикали:

— Ой, ой, кхе, кхе, а-а-а, у-у-у, — подвизгивали перила, а стены стали устойчивого оранжевого цвета.

Лэр Гьяси провёл рукой по шёлковой панели, и они вновь поменялись на вульгарный жёлтый в зелёную полоску. Злата подвинула для себя стул и опустилась на него, но ножки стула разъехались под ней с неприличным чмоком. Имрус бросился её поднимать, а ступеньки под его ногами издавали разные недовольно-возмущённые звуки.

— Талейта! Ты не ушиблась?

— Не знаю, — как только она слезла с сидения, так стул собрал ноги вместе и стал обычным.

Лэр Гьяси спускался, прислушивался к ступенькам, гладил стены и восхищённо цокал языком. Иржи вторил ему, а на некоторых ступеньках прыгал, заставляя их издавать громкое: «Ой!»

— Как вы этого добились? — не сводя глаз с хозяйки дома, спросил учитель, намереваясь присесть на диван.

— Лэр Гьяси! — только и успела выкрикнуть растерянная девушка и указать рукой на опасность, как лэр упал.

Диван, почуяв, что на него хотят сесть, отбежал в сторону. Злата закрыла лицо руками. Доколдовалась, доморощенная фея уюта!

Мальчишки веселились, Имрус с удивлением смотрел на жену, учитель открывал и закрывал рот, не зная, что сказать, а Злата ещё раз пыталась присесть, но стул, то взбрыкивая, скидывал её, то обессиленно падал, попирая все физические законы.

Красная как рак, она велела Паниве притащить стулья со второго этажа, но девушка отказалась идти по стонущей и кряхтящей лестнице. Мужчины вызвались помочь, а Злата, убедившись, что кроме нытья и вредничания от мебели иного можно не опасаться, сама отправилась за обедом.

Она с некоторой опаской положила плоский горячий камень на стол. Показалось, что скатерть как будто напряглась и разгладилась до предела, но более никак себя не проявила. Всё так же, не теряя бдительности, хозяйка поставила кастрюлю с супом. Ничего. Выдохнув и воспользовавшись помощью сыновей, она спокойно накрыла на стол.

— Приятного аппетита! — с улыбкой пожелала лэра и, игнорируя Паниву, судьба которой уже была решена, Злата открыла кастрюлю, чтобы налить суп.

— Гильда, а что это ты приготовила? — удивилась лэра.

— Как что, суп с фрикадельками, — крикнула кухарка, робко входя в гостиную.

— А почему они шевелятся?

— Как шевелятся? — прошептала Гильда, а все сидящие за столом приподнялись и заглянули в кастрюлю. Фрикадельки словно этого момента и ждали. Они закрутились по кругу, потом разделились и организовали встречный круг, а после запели, вполне внятно, хором.

Кухарка упала в обморок, а хлеб на столе начал басом подпевать. Имрус взял на руки Каджи, а Иржи пытался удержать отстукивающую ритм тарелку. Вся посуда, поставленная на скатерть, подключилась к представлению и создавала различные звуки. Злате показалось, что она попала в Диснеевский мультик.

— Лэра Больдо, это всё скатерть! — воскликнул Гьяси. — Она наполнена под завязку какой-то странной магической энергией!

Стоило учителю это выкрикнуть, как к нему в рот с визгом полетела фрикаделька. Надо отдать должное, он заморозил её мгновенно, и после проявления его дара, сумасшедшая оперетта закончилась.

Злата только захотела поблагодарить лэра, как в гостиной потемнело, и нарисованные на стекле драконы, стали увеличиваться, расползаться по всем вымытым окнам, пока, наконец, не извергли пламя на учителя. Все выбежали вон, но не из-за угрозы пожара, а из-за сногсшибательного запаха алкоголя.

Имрус прятал за своей спиной детей и жену, а лэр Гьяси приготовился колдовать.

— Учитель, — позвал его Иржи, — драконы злятся на вашу магию, считая её чужой.

— Хм, думаешь? — лэр сделал пасс рукой и что-то прошептав, кинул в окно. Драконья пара метнулась и поглотила заклинания, став более чётко прорисованной.

— Потрясающе! Они сожрали то, что я им послал и переварили. Лэра Больдо, что вы делали? И почему так сильно пахнет алкоголем?