Страница 134 из 281
Поэтому и я пыталась бороться с собой и этим жутким ощущением разъедающей боли, когда казалось, что меня просто вывернули наизнанку изнутри.
А с другой стороны я отчетливо видела, как затрепетали его ноздри, очевидно, уловив аромат моей крови…и как нервно дернулся уголок губ, выпуская приглушенный стон и в то же время рычание.
Нет, это не было громко и устрашающе, но по всему моему телу встал и затрепетал каждый волосок от первобытного страха!
Его дыхание в какую-то секунду изменилось, зазвучав в определенном ритме – один резкий вдох и два коротких выдоха, отчего холодный пот выступил по моему прижатому и сплюснутому его весом позвоночнику.
Я не видела его зрачком за плотно закрытыми веками, но от Мии знала, что у Беров меняется дыхание и глаза в тот момент, когда они готовы обратиться в свою звериную сущность!
Только этого не хватало для полного счастья!
Когда он был во мне!!
- Нефритииииииик, - пропищала я сладко, но уже подрагивая вибрацией в голосе, боясь моргнуть и упустить на его лице и секундной смены эмоций, даже если заранее понимала, что никуда и не при каких обстоятельствах я сбежать не смогу, - …ты же не собираешься сейчас становиться плюшевым, даааааа?...
Нефрит улыбнулся, не открывая глаз, и обнажая свои острые клыки:
- Хочешь поэкспериментировать?
- БОЖЕ УПАСИ!
Он рассмеялся своим необычным смехом новым для меня голосом, который был ниже привычного, что звучал в городе, оттого что теперь Нефриту не приходилось сдерживать своего зверя, инстинкты и привычки в себе, скрываясь за маской подчеркнутой цивилизованности.
Это было, как касаться пальцами меха…в городе его голос был словно бархат или замша – приятная на ощупь, ласкающая слух, в которую хотелось окунуться и закутаться, ощущая ее тепло и прикосновение к коже.
Теперь же его голос стал словно настоящий мех истинного зверя – коснись его один раз, перебирая пальцами длинные, жесткие, но такие плюшевые волосинки и ты поймешь, что другого уже и не нужно.
Я даже робко улыбнулась, заглядывая в его все еще закрытые глаза, и думая о том, что раз Нефрит способен смеяться в такой момент, то все не так уж и плохо, и он вполне себя контролирует.
-…а ты на самом деле можешь обернуться в этот самый момент?... - ощущая, как его упругие твердые мышцы все-таки подрагивают под моими руками, я осторожно касалась ладонями его кожи, не зная, могу ли поглаживать его в такой момент, чтобы не сделать хуже, и замерев под ним, когда Нефрит тяжело открыл глаза.
Зрачок был большой.
Но, по крайней мере, не сжимался и расширялся хаотично, что ввергло бы меня сейчас просто в ужас!
- Я не любитель зоофилии, Кудряшка, - усмехнулся он, осторожно приподнимаясь, и упираясь в вытянутые руки, отчего теперь его огромные мощные плечи раскрылись надо мной, словно парашют, и я едва не выдохнула облегченно вслух.
Фууууух!
Ну вот и всё!
Справились!
Я уже не девственница, Нефрит не медведь и не впал в бешенство!
Кто молодцы?
Мы молодцы!
Вот только моя радость оказалась явно преждевременной, когда Нефрит не спешил выходить из меня, и шевелясь только верхней частью своего большого и влажного от пота тела, к счастью делая это очень осторожно, потому что любое его даже легкое движение отражалась во мне никак не проходящей болью.
Да, она немного стихла, и уже не была такой острой, как лезвие кинжала, но и не прошла совсем, затаившись где-то тупыми, тянущими всполохами.
-…ээээээ, Нефрит?...
- Ты перестала называть меня Ритом, - промурлыкал этот огромный мужчина, снова склоняясь надо мной, держась на весу и касаясь губами осторожно, но весьма настойчиво, сначала шеи, а потом ниже и ниже, при том, что его низ все еще оставался во мне и никуда не собирался уходить, устроившись хорошо и явно надолго.
Когда его горячие и мягкие губы коснулись моей груди, я поняла, что все только начинается.
И в первую очередь в плане моих неизведанных ощущений тела, что только-только узнавало о боли и о новом наслаждении, которое теперь приносило далеко не одна еда.
Господи, я и подумать не могла, что ТАКОЕ можно вытворять одними только губами, не касаясь даже кожа к коже!
Его губы скользили по мне там томно, медленно и умеючи, то лаская языком, то прикусывая слегка своими клыками, заставляя подрагивать от наслаждения и кусать губы в желании застонать громко и протяжно, как это делают всегда в фильмах для взрослых.
Вот когда и боль и желания большего переплетались во мне яркими вспышками, одновременно опаляя болью снизу и тут же заглушая эту боль приступом сладости такой терпкой и сладкой, что хотелось выгибаться и подставлять себя под эти обжигающие губы еще и еще.