Антонов. Последний пожар

Стемнело быстро, как темнеет обычно во второй половине осени. Небо было плотно затянуто тучами, что обещало успех предстоящему делу. Места эти коноплянские мужики знали хорошо, поэтому двигались не главной дорогой, а узкими тропами, чтобы не нарваться на случайных путников. Ехали молча к окраине Инжавино.

Недалеко от станции группа спешилась, и один из Фирсовых отвёл коней в овражек. Четверо бандитов уверенно направились к освещённому зданию вокзала.

– Иван, оставайся здесь, у дверей. В случае опасности стреляй, – Антонов был уверен в Ишине. Этот не подведёт и не убежит, бросив товарищей.

Несмотря на поздний час, в помещении оказалось несколько девушек, которые ожидали ночной поезд. Антонов, мгновенно оценив обстановку, грозно крикнул:

– Всем стоять! – и выхватил наган.

Испуганные девушки подняли руки вверх, непонимающе глядя на вошедших.

– Вяжи их, – скомандовал Шурка, и бандиты быстро уложили девушек лицом в пол и связали им за спиной руки.

На шум с заднего двора вошёл станционный сторож, но тотчас получил наганом по голове от Большакова. Оглушённого сторожа Фирсов связал и уложил возле пассажирок. Антонов, не мешкая, вошёл в комнатушку кассы.

– Деньги на стол! – закричал Шурка поднявшемуся из-за стола кассиру.

Ошалев от вида направленного на него нагана, кассир рухнул на пол и запричитал, обнимая ноги Антонова: «Пощади, голубчик!». Шурка не ожидал подобного поворота и немного опешил, а кассир продолжал:

– Ты деньги возьмёшь, а меня потом в тюрьму посадят. Скажут, что это я взял. Я – старый человек. У меня дети малые сиротами останутся.

– Мы есть идейные революционеры, боремся с властью, а простых граждан не обижаем, – ответил Шурка. – У меня самого отец старый.

– Вот и смилостивись, барин, напиши записку, что это ты деньги взял, – продолжал ныть кассир, размазывая по лицу слёзы.

Антонову стало противно от жалкого вида старика. Он поморщился и сказал:

– Ладно, напишу. Давай деньги. Живо!

Трясущимися руками кассир выложил деньги из конторки на стол.

– Эй, – крикнул Антонов в зал. – Один сюда. Второй там смотри.

– Иду, – донеслось из зала. В кассу вошёл Большаков и принялся считать деньги. Немного успокоенный сторож помогал ему раскладывать стопки с банкнотами, то и дело косясь на Шуркин пистолет.

– Господи, царица небесная. Господи, царица небесная, – время от времени приговаривал он.

– Готово, – произнёс Большаков, закончив считать. – Четыре тысячи триста шестьдесят два рубля восемьдесят пять копеек.

– Ого! Хороший улов, – довольно воскликнул Шурка и сгрёб деньги в мешок.

Потом он взял карандаш и на чистом листе бумаге неуверенным почерком написал: «Мы, члены партии социалистов-анархистов, изъяли в кассе станции Инжавино 4365 рублей 85 копеек».

– Вот тебе документ и ещё два восемьдесят пять за помощь, – сказал Антонов кассиру и повернулся к Большакову: – Вяжи его. Как бы тревогу не поднял.

Старик от страха упал в обморок. Матвей ловко связал его. В зале вокзала стояла тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями девушек. Фирсов с важным видом расхаживал по комнате, поглядывая на лежащих пассажирок.

– Уходим, – прервал Шурка его сладострастные мысли. – Двери запри. Пусть отдохнут немного.

Большаков показал Фирсову увесистый мешок, и тот расплылся в улыбке:

– Вот это фарт!

Бандиты покинули вокзал и растворились в темноте ночи.

– Как прошло? – спросил Ишин Антонова на улице.

– Порядок, – ответил Антонов. – Богатые мы теперь.

Вскочив на лошадей, злоумышленники шагом, чтобы не шуметь, выехали за пределы Инжавино. Отъехав подальше, они остановились, и Антонов, как было условлено заранее, отсчитал подельникам их долю.

– Всё. Я ухожу. Вы меня не знаете. Коня оставлю в Красивке, потом заберёте. Сами затаитесь, не шумите, – дал Шурка указания на прощание.

– Если надо будет, мы опять пойдём на дело. Ты говори, – сказал Лёнька Фирсов. Такая лёгкость в изъятии денег ему понравилась.

– Удачи, Александр! – произнёс Большаков. – Надеюсь, свидимся ещё.

Пожав друг другу руки, бандиты разъехались.

– Проводи меня, Иван, – попросил Шурка Ишина.

Отъехав немного, они вновь остановились.

– Иван, я все деньги не возьму. Опасно это. Ты спрячь у себя получше. Тебя на вокзале не видели, не должна полиция пронюхать. А я пришлю человека, как понадобятся, – Шурка говорил негромко, поглядывая по сторонам.

– Не сомневайся даже. У дальних родственников в Трескино схороню. Если и придут ко мне с обыском, то ничего не найдут, – ответил Ишин.

– Вот и хорошо. Держи, – Антонов, отсчитав купюры, передал мешок Ишину.

– Куда ты теперь? – спросил тот.

– В Саратов надо. Дела там, – не стал всего рассказывать Шурка. – Ты не шуми тут пока. Мне деньги скоро понадобятся.

– Понял.

– Ну, пока, – попрощался Антонов.

– Удачи! – они обнялись и разъехались в разные стороны. Никто из них не думал, что встретиться им будет суждено ой как не скоро.

На следующий день Инжавинская полиция начала лихорадочные поиски преступников. Это было громкое резонансное преступление и злодеев требовалось найти, как говорится «кровь из носу». На помощь местным сыщикам для координации поисков из Тамбова прибыл начальник губернского следственного отдела Павел Петрович Дурново. Это был опытный сыскарь, и слава о его успехах расходилась далеко за пределы Тамбовской губернии. Был он уже не молод, но довольно энергичен. На гладко выбритой голове громоздились огромные очки, что придавало сыщику вид подозрительный и таинственный.

Павел Петрович первым делом опросил кассира и свидетелей, составив для себя картину преступления. Удобно расположившись в кабинете полицейского участка и попросив стакан крепкого чая, он стал обдумывать это дело. Что-то тут было знакомое. Павел Петрович начал перебирать в уме похожие преступления в регионе.

– Да- да, вполне может быть, – задумчиво пробормотал Дурново, вертя в руках странную записку, оставленную преступниками.

– Что вы сказали? – спросил его помощник, сидевший напротив и ожидавший указаний.

– Видите ли, голубчик, обычный уголовник никогда бы не оставил подобную улику.

– А вдруг это ложный след? – предположил помощник.

– Не будем и это сбрасывать со счетов. Но только вот совсем недавно был в Тамбове похожий случай. Взяли там контору купцов Федотовых. Весьма дерзкое преступление.

– Как же, слышал-с, – произнёс помощник.

– Весьма похоже, – продолжил Дурново. – Там по подозрению проходит некто Антонов по кличке «Шурка». Опасный тип. Ушёл от наших в облаве. Стрелял подлец.

– Об этом Шурке, ваше благородие, по городу легенды ходят. Прямо героем кличут.

– Доиграется этот герой, – Павел Петрович зло хлопнул рукой по столу. – Ты вот что. Пошли в Тамбов в управление за Шуркиной карточкой. Чую, он это.

– Слушаюсь, ваше благородие, – ответил помощник и вышел из кабинета.

А Павел Петрович откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и погрузился в размышления. Он представлял, как государь вручит ему ещё один орден за поимку особо опасного преступника. В успехе он не сомневался.

На следующий день из Тамбова привезли фотокарточку Антонова, хранящуюся в уголовном деле.

– Он! Он это, разбойник, – причитал кассир станции, рассматривая предъявленную ему карточку. Старик всё ещё боялся, что украденные деньги повесят на него.

Остальные свидетели также уверенно опознали Антонова и описали двоих его подельников. На обратной стороне карточки была надпись, сделанная рукой Шурки. Сверив эту надпись и записку, Дурново пришёл к заключению, что они написаны одним почерком.

– Преступник установлен, господа, – громко оповестил полицейских Павел Петрович. – Антонов Александр Степанович, он же Шурка, он же Румяный, он же Фартовый. Член партии социалистов-революционеров, матёрый опасный преступник. Он родом из Кирсанова. Надо там пошерстить, вдруг объявится у родственников. Ещё проверьте Мучкап. Сестра у него там живёт, Анна. Подозрительная личность. Ещё в Пензе сестра есть. Отправьте туда ориентировку.