Превыше Магии

– Не бойся, счастье мое, и не волнуйся. Доверься мне. Все будет хорошо, обещаю. Веришь? – спросил я ее, нежно целуя в губы, стараясь вместе с поцелуем передать ей уверенность, что я смогу защитить ее и нашего ребенка.

И она, обняв меня за шею, закрыв глаза и засыпая, выдохнула мне в губы:

– Верю…

Чтобы постоянно воздействовать целительской магией, надо поддерживать и постоянный телесный контакт. Я встал рядом с Эли на колени. Одну руку я держал на ее животе, а второй рукой ухватился за борт корзины, и, смотря вперед, стихией Воздуха усилил скорость воздушных потоков. Ветер засвистел в ушах и стал продувать нашу корзину насквозь. Стало холодно. Используя стихию Огня, соорудил вокруг Эли теплый кокон.

Наш воздушный шар, подхваченный ветром, ушел вперед, опережая корзину и опасно наклоняя ее вслед за натянутыми тросами. Пришлось скорость немного снизить. Одновременное использование магии Стихий и магии Жизни, требовало от меня предельной концентрации внимания. Сейчас помощь жаровни, нагревающей воздух в шаре, мне особенно пригодилась.

Мое тело, занемело от напряженной неподвижности и потеряло чувствительность, но я не замечал этого. В тяжелой голове одна только мысль – успеть!

Подлетая к Асмерону я активировал амулет связи. Пересохшим горлом прохрипел:

– Эдмунизель, я на подлете. У Эли начинаются роды. Я усыпил ее. Промедление невозможно, дорога каждая минута. Поэтому я приземлюсь в Королевском Парке, на Концертной Поляне. Будьте готовы встретить меня, и я тут же понесу Эли в лечебницу Еваниэли.

–  Понял. –  Привычные немногословие и спокойный, уверенный голос отца, немного уменьшили мое напряжение. Все, почти дома. А дома я не один, есть кому мне помочь.

Над Асмероном мы оказались существенно раньше изначально намеченного срока,  Красное солнце только двинулось к закату. Но новости в Асмероне распространяются с поразительной быстротой. Практически весь город вышел на улицы встретить первый в Мире длительный перелет с одного материка на другой, на первом в Мире аэростате, на борту которого первая в Мире гномка беременная от эльфа.

Для всех, эти события и любопытное зрелище, и обалденные перспективы, и искренняя обеспокоенность каждого эльфа за рождение нового ребенка. Да еще и какого ребенка! Зачатого между двумя такими разными расами – эльфами и гномами.

Хорошо, что моя Малышка спит и не видит эту толпу народа. Она такая застенчивая. Одно волнение, из-за такого внимания, могло спровоцировать начало родов.

Снизив скорость и насколько возможно высоту полета, я полетел над Центральной улицей. Вдоль нее стояли, задрав головы вверх, эльфы и разглядывали летящий над ними большой ярко-оранжевый шар. Я даже слышал отдельные крики восторга. Это, видимо, немногочисленные в этом городе орки, а возможно и гномы, так реагируют. Эльфы вряд ли позволят себе такую несдержанность, да еще на глазах у соотечественников. По мере моего продвижения к центру города, туда же устремились и толпы зрителей.

Но мне некогда на все это отвлекаться. Для посадки аэростата размер Концертной Поляны не велик. Значит, нужна предельная осторожность, чтобы точно вписаться в заданное пространство. Хвала Небесам, никто не сунулся на Поляну, все держались в стороне.

Охлаждая воздух в шаре, я аккуратно, плавно приземлил корзину в центре Поляны. Рядом, бесформенной тряпкой, медленно опала оболочка шара. Я подхватив спящую Эли на руки, левитировал нас из корзины, и, коснувшись ногами земли, перешел на бег, устремившись мимо расступающихся, притихших горожан, к выходу из Королевского Парка. Мчась по улице к лечебнице Еваниэли, я краем глаза видел, что кто-то бежит рядом, сопровождая меня.

Меня и, как оказалось Эдмунизэля, бегущего вместе со мной, готового в любой момент прийти на помощь, на пороге своей лечебницы встретила Еваниэль. Я чувствовал ее собранность и напряженную сосредоточенность. Без лишних слов она скомандовала:

– Неси девочку сразу на операционный стол.

Я согласно кивнул и заскочил внутрь здания. Положив Эли на стол, сразу же стал ее раздевать. С помощью заклинания очищения привел ее тело в идеальный порядок. Замер в нерешительности, боясь убрать руку с ее твердого, находящегося в гипертонусе живота, и не зная, что делать дальше, не в состоянии ни на чем другом сосредоточиться, ничего не видя и не слыша вокруг.

Из этого состояния меня вывела Еваниэль, взяв меня за руку, привлекая мое внимание. Заглянув ей в глаза, я увидел в них любовь, сочувствие, заботу и непоколебимую уверенность в том, что все будет хорошо. И натянутое, как струна, внутреннее напряжение, значительно ослабло, давая мне надежду на благоприятный исход.

– Александрэль, расскажи мне, тебе удалось предотвратить схватки?

– Да, не было ни одной.

– Хорошо. Ты сделал все, что мог. Теперь моя очередь. А ты иди, отдыхай, – распорядилась Еваниэль.

– Нет. Я не смогу уйти. Да и Малышке обещал, что буду рядом, – возразил я.

– Ты и будешь рядом. Только за дверью. Ни один мужчина не должен видеть, как разрезают его любимую. Но я обещаю, все закончится хорошо, и для мамочки, и для ребенка. А ассистировать мне будет Пионарэль, я с ним заранее обо все договорилась. Он знает, что ему делать, и будет поддерживать ее сон, обезболит, проконтролирует слаженную работу всех внутренних органов, а потом, в конце операции, заживит полученную  рану, срастив рассеченные мышцы, сосуды и кожу.